Вопреки попыткам Мазарини, который, едва войдя в силу, поспешил заставить сыграть в Париже подряд «Мнимую сумасшедшую» (31) и «Орфея» Луиджи Росси (одна из самых грандиозных итальянских опер середины века, написанная в Париже для парижан — она провалилась), затем «Ксеркса» и «Влюбленного Геркулеса» Кавалли, в честь свадьбы Людовика XIV, и несмотря на то, что потрачены были целые состояния (говорят, на «Орфея» ушло пятьсот тысяч экю), французы продолжали упорствовать. Семьдесят лет после «Эвридики» название «опера» не прививалось в Париже.
Каждый эпизод, который затем последует, отмечен личным участием короля. В 1664 году Людовик XIV играет роль сводника, устраивая союз танца и театра: это «Брак поневоле». Название во всех отношениях программное. Фактически, балет и комедия обвенчались, и вышла недурная пара. Через шесть лет и, как всегда, при посредничестве короля, наметился новый союз: в «Психее» в недолгую связь вступили балет и трагедия.За полнейшим счастьем, увы, последовал оглушительный разрыв: Мольер и Люлли разошлись.
В «Психее» на какое-то время высокая трагедия вторгается во владения музыки. Два величайших театральных деятеля своего времени, Корнель и Мольер (Расин еще молод), сотрудничают с величайшим музыкантом. Две художественные системы — трагической поэзии и большого музыкального спектакля — движутся навстречу друг другу. Это длится лишь мгновенье: трагедия и музыка возвращаются к своим траекториям, трагедия проявляет свой литературный характер, а опера делает в пении и танце шаг к поэзии.
Король захотел этого сближения. Он его организовал. Но за разделение он несет не меньшую ответственность. Из двух противников он открыто выбрал Люлли и покинул Мольера. В этот решающий в истории французского искусства момент, чьи отдаленные последствия неисчислимы, нужно вглядеться со всей тщательностью и на двух уровнях: на уровне непосредственных событий, относительно простых для понимания и во многом изученных, и на уровне глубинных побуждений, определивших королевский выбор.
«Психея» имела огромный успех: самый большой за всю карьеру Мольера (82 представления при его жизни против 15 «Дон Жуана»); но именно в тот момент музыкант без особого гения, Робер Камбер, сыграл приятную пастораль без большого размаха — «Помону»: целиком положенную на музыку, как настоящая опера. Ее успех превзошел успех «Психеи», но вследствие различных финансовых злоупотреблений автор либретто Пьер Перрен был разорен и попал в тюрьму; однако же он имел покровительство Кольбера и получил патент на создание Академии оперы.
Итак, ситуация следующая: Мольер и Люлли вкушают чудесный успех трагедии-балета; но скверный поэт Пьер Перрен и посредственный музыкант Робер Камбер вкушают еще больший успех оперы или того, что претендует ею быть. Мольер реагирует мгновенно: работы, которые он предпринимает в своем театре, доказывают, что он сразу же решил следовать вкусам публики и короля и посвятить себя более чем когда-либо комедиям и трагедиям с музыкой и балетом. Но Люли реагирует даже еще быстрее и идет дальше: он требует у короля передать ему патент Перрена, разоренного и сидящего в тюрьме за долги, тем самым предавая Мольера, с которым он договорился идти просить у короля привилегию на создание Академии музыки и танца.
Что, фактически, произошло? Каждый отреагировал в соответствии со своей исходной профессией. Мольер усвоил урок «Психеи» (прекрасный театр с музыкой), а Люлли — урок «Помоны» (музыка прежде всего). Начиная с этого момента их цели расходятся. Поскольку Люлли таков, каков он есть, все происходит очень быстро: Мольер становится для него человеком, которого надо уничтожить. Не так важно, что они десять лет сотрудничали. Он будет безжалостен.