Так опера начинает в совершенстве выполнять функцию, молчаливо ей переданную, едва исчез придворный балет. Поскольку придворные больше не актеры, и сам король больше не танцует, его и двор нужно было представить на сцене, и от этого зрелища ожидали еще более разработанного, обогащенного, поднятого на высоту Олимпа образа двора. Функция пролога в опере — удостоверить, в некотором роде, эту мифологическую метафору.
Когда Люлли и Кино в 1677 году кладут на музыку историю соблазнения Юпитером нимфы Ио и великой ярости Юноны, большинство зрителей все понимают. В письмах мадам де Се-винье, написанных по следам представлений, фигурируют реальные персонажи, носящие имена героев оперы: это уже не опера, которая напоминает двор, это двор, который полностью трансформировался в оперу.
«Вторник 15 июня. Ио была у мессы; ее видели под пелериной; но к ее печали остались холодны...
Пятница 2 июля. Ио возвратилась в Версаль.
Среда 21 июля. Трудно даже вообразить себе, чем может кончиться для нее это гибельное приключение».
Прекрасная маркиза цитирует даже строки из оперы:
«Бедная Ио» — это хорошенькая мадам де Людр; угадать, кто такой на самом деле Юпитер, нетрудно — как и то, что Юноной называется здесь Монтеспан, преследовавшая Людр своей ненавистью, и, как и в опере, добившаяся ее изгнания если не к Народам Ледяных Стран, то, по крайней мере, в провинцию, в отдаленный монастырь.
Но не нужно заключать из этой анекдотической интерпретации «Исиды» (и всех остальных опер), что функция мифологии оставалась лишь повседневной, приземленной: наоборот. Речь идет скорее об установлении взаимосвязи между реальным миром, где действует король, и вымышленным миром, где царствуют слава и любовь, так что миры эти уравниваются. Как на картинах, которые пишет Котелль, где реальные боскеты версальского парка, изображенные как они есть, во всех деталях, вместо придворных населяют нимфы и божества в розовом и голубом, так что парк становится прелестной феерией, как и в опере, задача которой — возвышать, а точнее, преображать.
Пределы Олимпа
Однако что происходит в эти годы в самом дворце? Первый дворец Лево построен. Король спит в покоях, где Аполлон на колеснице, запечатленный Уассом на плафоне, парит над его ложем и окна выходят на грот Фетиды, где бог и его кони вкушают ночной отдых, а служат Аполлону нимфы: в опочивальне короля соединяются символ и означаемое, тема и контртема.
В этот период король задает Лебрену обширную иконографическую программу для своего парка. Нам остались прекрасные рисунки, наглядно свидетельствующие, до какой степени всерьез принимали тогда мифологию. Речь не идет о смутных аллюзиях или перекличках идей. История Аполлона здесь, как и в королевских покоях, имеет единственный смысл. «Иконология» Чезаре Рипы, базовый текст, основной трактат и фундамент барочной фантазии, взята здесь буквально (34). Аполлон царит над миром, и Нивелон в своей «Жизни Шарля Лебрена» описывает нам этот амбициозный проект: «Он сделал в это время набросок указанного водного партера, спроектированного так, что можно пройти повсюду между деревьями и цветами, которые окружают партер со всех сторон; он состоит из четырех больших водных бассейнов, соответствующих четырем павильонам дворца и большой окружности в центре... Этот партер изображает мироздание. Четыре стихии заняли места по Углам партера, представленные в четырех скульптурных сценах похищений: Реи Сатурном, Оритии Бореем, Корониды Нептуном и Прозерпины Плутоном. Эти группы были исполнены в мраморе самыми искусными скульпторами. Затем двадцать четыре фигуры — четыре изображения самих стихий, четыре времени года, четыре времени суток, четыре части света, четыре стихотворных размера, четыре человеческих темперамента, все с их обычными атрибутами, посредством чего описано и отображено единство и связь того, что составляет Вселенную.
Посреди большого бассейна должна была быть скала, пробитая с четырех сторон, на которой должны были помещаться девять муз из белого мрамора и фонтаны, именуемые фонтанами Искусств и Муз. С одной стороны на вершине скалы помещался Аполлон и все дочери Памяти, расположенные по их благородству и степени, и с другой стороны конь Пегас, который поднялся, давая выйти из скалы источнику Иппокрены, вода которого, падая меж трещин скалы и перед четырьмя выходами, подобно льду или хрусталю, позволяла видеть сквозь это зеркало реку Геликон и ее нимф, сидящих вместе на скале. Множество детей играло там с выбрасывающими воду лебедями, и множество драконов в расселинах скалы... В четырех бассейнах, соответствующих павильонам дворца, должны были быть представлены четыре различных восхитительных сюжета, передающих сюжеты физики; это [похищение] Европы Юпитером в виде быка, нимфы Меланиппы — Нептуном в виде дельфина; Арион, играющий на лире на спине того, кто спас его после кораблекрушения, и Фрикс и Гелла, его сестра, на овне. Нетрудно было догадаться, что эти сюжеты представляют метаформозы стихий: землю в виде быка, воду в виде Нептуна, воздух в виде Ариона и огонь в виде овна Марса. Эти группы фигур были окружены тритонами и множеством детей и животных-водометов, казалось, устремлявшихся к огромным раковинам, помещенным по углам каждого бассейна так, чтобы служить ступенями и облегчать спуск к воде и посадку в маленькие гондолы, предназначенные для развлечений».