За неимением иностранных претендентов Людовик XIV сочетает узами брака две свои семьи, то есть своих законных и внебрачных детей, к великому ужасу принцессы Пфальцской и герцога Сен-Симона, возмущенных тем, что «кровь Франции» будет осквернена позорной кровью «помесей». Король наделяет богатым приданым свою дочь Марию-Анну, «первую Мадемуазель де Блуа», появившуюся на свет от любовной связи с прекрасной Луизой де Лавальер, после чего он отдает ее в жены Луи-Арману, принцу де Конти. Щедрым приданым одарена и другая его дочь, Луиза-Франсуаза, «Мадемуазель де Нант», ставшая супругой герцога де Бурбона. Герцог дю Мен получает в жены внучку Великого Конде, экспансивную Анну-Луизу Бенедикту де Бурбон, тогда как собственный сын герцога Орлеанского Филипп, герцог Шартрский, вынужден разделить брачное ложе с плодовитой Франсуазой-Марией, «второй Мадемуазель де Блуа», еще одной внебрачной дочерью госпожи де Монтеспан.
Пощечина Мадам
Проект женитьбы герцога Шартрского (будущего Регента) на «второй Мадемуазель де Блуа», внебрачной дочери короля, зреет в мозгу Людовика XIV с 1688 года. Однако против этого плана решительно выступает Мадам Пфальцская принцесса. Она даже велит своему сыну дать слово, что тот никогда не женится на этой незаконнорожденной, появившейся на свет в результате двойного адюльтера. С помощью наставника герцога, аббата Дюбуа, Людовику XIV удается подчинить Филиппа своей воле. Мадам приходит в ярость. Сен-Симон рассказывает о том, как на его глазах в Галерее зеркал Елизавета-Шарлотта «громко и безудержно плакала, жестикулируя и напоминая Цереру, узнавшую о похищении Прозерпины, ищущую ее и требующую у Юпитера вернуть ей свое дитя». На следующий день герцог Шартрский со смущенным видом подходит к своей матери, чтобы поцеловать ей руку. Могучая немка «отвесила сыну пощечину столь звонкую, что звук ее был слышен в нескольких Шагах от матери и сына; этот поступок, совершенный в присутствии всего двора, поверг в смущение этого бедного принца и привел множество зрителей, среди которых был и я, в колоссальное изумление…»
Граф дю Мен и герцог Тулузский
Людовик XIV осыпает своих внебрачных детей милостями и возводит их в ранг или сан, провоцируя тем самым жесточайшую зависть — именно таким образом он выполняет «разделительную функцию». Своего любимого сына, Луи-Августа, получившего титул герцога дю Мена, король узаконил 20 декабря 1673 года. Страдающий от туберкулеза тазобедренного сустава, сделавшего его хромым, герцог не может похвалиться крепким здоровьем. Мягкому и нерешительному мальчику нравится учиться, он умен, хотя и не производит впечатления того «чудо-ребенка», каким описывает его вдова Скаррон. В четыре года он получает должность командира швейцарских и граубюнденских полков. В 1681 году Старшая Мадемуазель уступает ему суверенитет над провинцией Домб и графством д'О. В 1682 году Луи-Август становится правителем Лангедока, а в 1686 году становится кавалером ордена Святого Духа. Два года спустя мы видим его на посту командующего галерным флотом; в 1692 году король назначает его генерал-лейтенантом, а затем главнокомандующим артиллерией. Герцог дю Мен принимает участие в кампаниях, не проявляя при этом каких-либо военных талантов. Его младший брат Луи-Александр, получивший титул графа Тулузского, узаконен в ноябре 1681 года. Это человек благородный и наделенный большими достоинствами. Он получает наследственные должности адмирала Франции (1683), губернатора Гиени (1689), губернатора Бретани (1695) и генерал-лейтенанта (1697). Луи-Александр сыграет большую роль в войне за испанское наследство, находясь во главе средиземноморского флота. В мае 1694 года декларация Людовика XIV, зарегистрированная парламентом, предусматривает для его внебрачных детей ранг, средний между рангом принца крови и рангом герцога и пэра. В 1714 году Людовик XIV пойдет еще дальше, пожаловав им титул принцев крови.
Политическая недоверчивость
Людовик XIV относится к политическим амбициям своих родственников, и даже к их простой популярности, с большим недоверием. Все династии принцев находятся под его неусыпным наблюдением, а его «черный кабинет» бесцеремонно проверяет корреспонденцию двора. Перед нами король в роли «уравнителя». Он не дает своим родичам занять более высокое положение. Так, в 1666 году он не позволяет своему брату управлять Лангедоком, которым прежде владел его дядя Гастон. «Я не счел нужным доверить ему эту должность, — пишет он в «Мемуарах», — ибо я был убежден в том, что после беспорядков, которые мы столь часто наблюдали в королевстве, было бы очень неосмотрительно и неразумно доверить большое наместничество сыну Франции, который ради государственного блага не должен иметь иного пристанища, нежели двор; у него не может быть иного безопасного места, нежели сердце его брата». Во имя тех же принципов он отказывает герцогу Шартрскому в управлении Фландрией. Действительно, Фландрия — слишком важная провинция, чтобы доверить ее принцу крови. Память о Фронде не изгладилась из сердца Людовика… Интересы государства — превыше всего.