Татарину посчастливилось оказаться в Париже в тот момент, когда никто там не был в моде. Он воспользовался благоприятным случаем, и, неслыханное дело, в течение полугода все разговоры в гостиных, да и везде велись исключительно об этом красивом и богатом татарине.
После того как он провел в столице восемь или десять месяцев, предаваясь неумеренным удовольствиям, внезапно распространился слух, что татарский князь имел честь подхватить какой-то губительный недуг, нечто вроде проказы или слоновой болезни. Врачи, к которым он обратился за консультацией, заявили, что случай этот чрезвычайно интересен для медицины, даже не подозревавшей о существовании подобного недуга, да еще в столь острой стадии, но крайне прискорбен для князя, которому никогда от него не излечиться. Его друзья впали то ли в искреннее, то ли в притворное отчаяние, но князь, в то время как они полагали, что расстаются с другом навсегда, весело попрощался с ними, заявив, что эта болезнь всего лишь безделица и что он назначает им встречу через полгода, на которую явится совершенно исцеленным.
Дав это обещание, он отбыл.
Врачи не стали перечить ему по поводу его возвращения, но, едва он отбыл, заявили, что Париж может носить траур по русскому князю, поскольку тут его уже никогда не увидят.
Прошел год; этого времени с избытком хватило бы на то, чтобы забыть даже десять русских князей, и потому ни малейшей памяти о нем здесь не осталось, как вдруг в Париже и Версале распространился слух, что татарский князь вернулся совершенно исцеленным и что от болезни, которая поразила его и которую все медики объявили смертельной, не осталось и следа, как если бы ее никогда и не было.
Медики стали во всеуслышание возмущаться и даже попытались отрицать, что приехал тот же самый князь, однако те, кто был знаком с ним, узнали его, и кавалеры, а главное, дамы подтвердили его личность.
Врачам пришлось признать очевидное; однако они пришли к единому мнению, что подобное чудо могло совершить лишь какое-то тайное и неизвестное в Европе лечение.
Но в чем заключалось это лечение, способное вернуть не только жизнь, но и молодость и красоту? Ведь князь возвратился во Францию не только полный жизни, которую он едва не потерял, но и вновь наделенный молодостью и красотой, которую он уже утратил.
Нетрудно догадаться, как все приставали с расспросами к князю, но никто не проявлял при этом большей настойчивости, чем граф де Шароле, который, подхватив в свой черед какой-то острый лишай, пребывал под угрозой оказаться примерно в таком же положении, в каком он видел князя, перед тем как тот покинул Париж, чтобы подвергнуться таинственному лечению, вернувшему ему здоровье.
И потому граф де Шароле проявил такую настойчивость, что князь, состоявший в довольно тесной связи с ним, но не желавший ничего говорить ему о лечении, которому подвергся, предложил выписать из Москвы врача-монгола, вернувшего ему самому здоровье. Граф согласился на предложение князя, предоставив ему полную свободу договариваться с ученым медиком Абен-Хакибом о денежной стороне вопроса.
Два месяца прошли в ожидании. По прошествии этих двух месяцев князь явился к графу де Шароле, приведя с собой белобородого старика, которому на вид было более ста лет; невзирая на свой почтенный возраст и на то, что ему насилу удавалось передвигать ноги, он сохранил живой, полный огня взгляд и отпечаток чего-то сатанинского, сквозившего во всем его облике.
Сразу было видно, что ученый монгол принадлежал к той школе искателей философского камня, которая не отступает ни перед какой жертвой, чтобы найти его, и жертвует чем угодно, даже жизнью своих ближних, во имя этой неосуществимой мечты алхимии.
Лечение, назначенное монгольским врачом, состояло в следующем.
В течение двух месяцев, прервав всякие сношения со своими любовницами, граф де Шароле должен был питаться исключительно рыбой, овощами и легкими печеньями, пить лишь оршад и лимонад и спать в комнате, расположенной так, чтобы ни один из обитателей дома не спал на одном этаже с графом или этажом выше.