Второго января 1755 года за разрешение отказывать в причастии он отправляет в ссылку, в Мери-на-Сене, епископа Труа.
Пятнадцатого января за отказ в причастии г-же Перт постановлением Парламента взят под стражу кюре церкви святой Маргариты в Париже.
Восьмого мая того же года он приговорен к пожизненному изгнанию.
Восемнадцатого марта выходит постановление Парламента о том, что в решении Орлеанского капитула касательно отказа в причастии, сделанного сьеру Кунью, члену этого капитула, имеется правонарушение; одновременно генеральному прокурору предписано обжаловать как правонарушение любое принуждение к исполнению буллы «Unigenitus».
Четвертого апреля постановление государственного совета отменяет постановление Парламента ввиду того, что несколькими решениями короля булла «Unigenitus» объявлена законом Церкви и государства.
Двадцать третьего мая в монастыре августинцев открывается ассамблея духовенства; она предоставляет королю шестнадцать миллионов ливров и завершает свои заседания составлением циркулярного письма, обращенного к архиепископам и епископам Французского королевства и излагающего чувства участвовавших в этой ассамблее прелатов в отношении степени уважения, которое надлежит оказывать булле «Unigenitus».
Парижский парламент усматривает в этом нарушение декларации от 2 сентября, предписывавшей хранить молчание в отношении буллы, и направляет его величеству новые увещания, а парламенты Руана, Экса и Бордо издают приказы о запрете этого циркулярного письма как противного законам и обычаям королевства.
Семнадцатого ноября 1755 года на свет появляется граф Прованский, который впоследствии станет королем Людовиком XVIII.
Двенадцатого апреля 1756 года Парламент приказывает разорвать и сжечь рукой палача пасторский наказ епископа Труа в отношении церковного раскола.
Шестого июня этот прелат, в свой черед, оглашает пасторское послание, которым он осуждает и отменяет парламентское постановление, под страхом отлучения от Церкви запрещая читать его и хранить.
Однако король, в свой черед, отправляет его в ссылку вглубь Эльзаса, в аббатство Мюрбак.
Тринадцатого апреля появляется на свет герцог Бурбонский, который станет отцом герцога Энгиенского, расстрелянного во рву Венсенского замка, а сам умрет уже в наше время, повешенный на задвижке окна в своем замке Шантийи.
Двадцать первого августа король устраивает в Версале торжественное заседание Парламента со своим участием и повелевает там зарегистрировать три декларации:
первая касалась введения нового двадцатинного налога, подобного тому, что действовал с 1749 года;
вторая продлевала на десять лет дополнительный сбор в два су с каждого ливра десятины;
третья продлевала действие некоторых ввозных пошлин в Париж.
Семнадцатого декабря выходит постановление Парламента, содержащее запрет на распространение папского бреве от 16 октября.
Наконец, 23 декабря происходит торжественное заседание Парламента с участием короля, и на нем Людовик XV требует обнародовать и зарегистрировать в его присутствии следующее:
1° декларацию, которой он возобновлял порядок соблюдения молчания, предписанного в отношении буллы; приказывал, чтобы дела, касающиеся соборования и предсмертного причащения, выносились на решение королевских судей исключительно в качестве гражданских правонарушений, и сверх того освободил от судебного преследования всех, кто был виновен в таких проступках в прошлом;
2° указ, упразднявший две следственные палаты и должности президентов всех пяти следственных палат;
3° декларацию, содержащую положение о дисциплине Парламента.
В тот же день президенты и советники следственных палат и палат прошений, а также несколько советников Большой палаты, понимавших, что их общественное положение меняется тремя этими постановлениями, подали канцлеру заявления об отставке со своих должностей.
Упомянутые решения короля положили конец распрям, но не погасили ненависть. Все эти отказы в предсмертном причастии и погребении, все эти постановления Парламента, все эти контр-постановления государственного совета, ссылка парламентских советников и президентов, отсутствие судебного ведомства, все эти столь суровые и столь обременительные налоги вызывали нечто вроде штормовой ряби в народе, который, на протяжении шести лет не видя более своего короля и слыша о нем только от сборщиков налогов, судебных приставов и полицейских стражников, вначале разучился любить его, а затем постепенно научился ненавидеть его. И потому вот уже два или три года доклады начальника полиции выглядят мрачными и угрожающими; он не скрывает от короля угрозы, ежедневно звучащие в его адрес; он побуждает г-жу де Помпадур остерегаться какого-нибудь злодеяния. Маркиза, со своей стороны, получает письмо за письмом; почти все они полны оскорблений; некоторые указывают на готовящиеся заговоры; то это заговор против короля, то заговор против нее, то, наконец, заговор против герцога Бургундского, бедного ребенка, которому пророчат ту же смерть, от какой умер другой принц, чье имя он носит, и который вскоре действительно умрет.