В предыдущей главе мы уже говорили о том, до каких размеров можно увеличить мужской половой член, сделав его супернормальным фаллическим символом. В обычной одежде ему до сих пор не очень-то удавалось показать себя, за исключением, впрочем, краткого момента славы в эпоху гульфиков. Сегодня нам приходится довольствоваться лишь супернормальными кисточками на меховой сумке шотландского горца, висящей в области лобка.
Странный мир афродизиаков полностью ориентирован на супернормальные сексуальные стимулы. В течение многих веков и во многих культурах стареющие мужчины прибегали к различным искусственным средствам, пытаясь увеличить свою потенцию. Перечень афродизиаков насчитывает более 900 различных наименований, включая такие как горб верблюда, экскременты крокодила, сперма оленя, гусиный язык, суп из зайчатины, львиный жир и гениталии лебедя. Несомненно, многие из этих вспомогательных средств сослужили свою службу, но не из-за химических свойств, а из-за того, что за них пришлось заплатить непомерно высокую цену. На Востоке размолотый в порошок рог носорога ценился в качестве средства, оказывающего супернормальное сексуальное воздействие, настолько высоко, что некоторым видам носорогов грозило вымирание. Не все афродизиаки, впрочем, следовало употреблять внутрь: одни нужно было втирать в кожу, другие курить, нюхать или носить на теле. Кажется, что всё, начиная от ароматизированных ванн и заканчивая нюхательными порошками, было направлено на то, чтобы сделать стимулы более сильными.
Современная фармакология ориентирована на удовлетворение сексуальных потребностей в меньшей степени, но, несмотря на это, она всё-таки переполнена супернормальными стимулами различного рода. Здесь есть и снотворные таблетки для супернормального сна, и различные стимуляторы нервной системы для супернормальной активности, и слабительное для супернормального испражнения, и туалетные принадлежности для супернормальной чистоты тела, и, наконец, зубная паста для супернормальной улыбки. Благодаря человеческой изобретательности вряд ли найдётся какая-либо естественная деятельность, для которой не было бы придумано хоть какого-тоискусственного стимулятора.
Мир коммерческой рекламы есть не что иное, как кипящая масса супернормальных стимулов, каждый из которых пытается превзойти все остальные. С появлением конкурирующих фирм, продающих практически одинаковые товары, супернормальная борьба за стимул приобрела огромное значение. Каждый товар должен быть представлен в более стимулирующем виде, чем конкурирующий с ним товар другого производителя, а это требует предельной концентрации внимания покупателей на особенностях его формы и цвета.
Важной чертой супернормального стимула является то, что он не подразумевает преувеличения всех составляющих того нормального стимула, на котором основан. Кулик-сорока реагировал на подложенное ему супернормальное яйцо только с точки зрения его размера; по форме, цвету и фактуре от нормального яйца оно ничем не отличалось. Эксперимент же с птенцами чаек продвинулся ещё на шаг вперёд. В нём жизненно важные красные пятна были преувеличены, а другие (менее значимые) отличительные особенности родителей отсутствовали. Таким образом, налицо был двойственный процесс: усиление важных стимулов и в то же время исключение менее важных. В процессе проведения эксперимента это было сделано лишь с целью демонстрации того, что для появления необходимой реакции вполне достаточно красных пятен. С другой стороны, такой шаг, при помощи которого отсекалось всё ненужное, должен был также способствовать большей концентрации внимания накрасных пятнах.
Во многих супернормальных стимулах человека этот двойственный процесс применяется необычайно эффективно. Его можно выделить в качестве дополнительного, второстепенного принципа борьбы за стимул. Суть его заключается в том, что при искусственном усилении выбранных стимулов для возведения их в ранг супернормальных можно достичь ещё большего эффекта, исключая остальные стимулы, несущественные. При одновременном создании субнормальных стимулов супернормальные стимулы кажутся намного сильнее. Это принцип экстремизма стимулов.
Если мы хотим развлечь себя книгами, пьесами, фильмами или песнями, мы автоматически посвящаем себя этому. Самую суть этого процесса мы называем «инсценировкой». Повседневные действия, произведённые так, как если бы они происходили в реальной жизни, были бы недостаточно увлекательными, — их необходимо преувеличить. Работа принципа экстремизма стимулов подтверждает, что незначительные детали убираются, а значительные раздуваются до неимоверных размеров. Даже в наиболее реалистичных школах актёрского мастерства или (если уж на то пошло) в документальных фильмах и книгах всё ещё действует негативный процесс: всё, что неважно, сокращается, а значит, в ход идёт непрямая форма преувеличения. В более стилизованных представлениях, например в опере, прямые формы преувеличения имеют большее значение, и поэтому очень интересно наблюдать, насколько далеки от реальности могут быть голоса, костюмы, жесты, действия и сюжеты и, несмотря на это, они всё же оказывают сильнейшее воздействие на человеческий мозг. Если это кажется странным, стоит вспомнить эксперимент с чайками: птенцы были готовы реагировать на макеты родителей, состоящие из чего-то, слишком отдалённо напоминающего взрослую чайку, — из палки с тремя красными пятнами. Наша реакция на в высшей степени стилизованные обряды оперы, пожалуй, не менеестранна.
Яркой иллюстрацией этого же принципа служат детские игрушки и куклы. Например, в лице тряпичной куклы некоторые черты преувеличены, а другие отсутствуют вообще. Глаза становятся огромными чёрными пятнами, в то время как брови просто исчезают. Рот растянут в широченной ухмылке, в то время как нос уменьшен до двух маленьких точек. Входя в магазин игрушек, вы попадаете в мир контраста супернормальных и субнормальных стимулов. Более реалистично выглядят лишь игрушки для детей старшего возраста — в них столь разительныхконтрастов нет.
То же самое можно сказать и о рисунках самих детей. В изображениях человеческого тела черты, которые они считают наиболее существенными, всегда увеличены; те же, которые для них неважны, обычно уменьшены или отсутствуют вообще. Как правило, наиболее непропорционально увеличенными бывают голова, глаза и рот. Это как раз те части тела, которые для маленького ребёнка имеют самое большое значение, так как служат для визуального восприятия и общения. Уши же никакой особой выразительностью не обладают, поэтому они сравнительно неважны, а, следовательно, зачастую просто упускаются.
Зрительный экстремизм такого рода очень распространён и в искусстве первобытных людей. Размеры голов, глаз и ртов обычно супернормальны по сравнению с размерами тела, а другие черты, как и в детских рисунках, уменьшены. Тем не менее, в разных случаях для преувеличения выбираются различные стимулы. Если изображается бегущий человек, необычно длинными становятся его ноги. Если человек просто стоит и ничего не делает ни ногами, ни руками, они могут быть изображены в виде неких обрубков или же отсутствовать вообще. Если статуэтка доисторического периода должна была демонстрировать плодовитость, её черты, говорящие о воспроизведении потомства, становились супернормальными, а всему остальному ни малейшего внимания не уделялось. У такой фигурки огромных размеров живот, неимоверно выступающие ягодицы, широкие бёдра и большая грудь, но в то же время могут отсутствовать ноги, руки, шея или голова.
Графические манипуляции такого рода часто воспринимаются как некое уродство — как будто красоте человеческого тела нанесён ущерб и она искажена со злым умыслом. Ирония же заключается в том, что, если бы критики обратили внимание на собственное тело, они обнаружили бы, что оно не совсем «совершенно». Вне всяких сомнений, они не меньше обременены «деформирующими» супернормальными и субнормальными принципами, чем дети или первобытныехудожники.