В результате, все 143 человека из списочного состава роты (за исключение комсорга) дружно и единогласно послали Конфоркина в …Чернобыль! Но, не все оказалось так просто.
Потерпев первую сокрушительную неудачу посеять зерно «инициативы снизу» через «комсомольского вожака» и услышав оглушительное мнение личного состава по данному вопросу, лейтенант Чубрей закусил удила и пошел на непопулярные, но проверенные временем, методы убеждения (читай — принуждения).
Не имея официальной возможности влиять на всех курсантов 4-й роты, он начал методично трахать мозги своим подчиненным из 43-го и 44-го классных отделений, всячески принуждая написать рапорта о «добровольной» отправке в Чернобыль.
Узнав про это, капитан Хорошевский попытался по-тихому образумить зарвавшегося офицерика, который явно задержался в детстве и заигрался в «оловянных солдатиков», потерял чувство меры и ощущение реальности. Но, заигравшийся в героя, лейтенант Чубрей пошел на открытый конфликт с командиром 4-й роты, демонстративно проигнорировав его строгий запрет на участие в данной авантюре.
Стоит отдать должное, наш командир роты, защищая своих курсантов, орал в кабинете на Ваню Чубрей многоэтажным матом так смачно, что дневальный курсант на тумбочке (за 50-ть метров и три толстенные стены), болезненно морщился от невыносимой громкости виртуозных и доходчиво-убедительных ругательств, которые откровенно резали слух. Но, бесполезно! Лейтенант Чубрей решил идти до логического конца своей откровенной авантюры.
Ребята сопротивлялись до последнего но, регулярно и планомерно давя на психику, играя на личном честолюбии, а также, повсеместно используя метод «коллективного» убеждения, Ваня Чубрей все же собрал с курсантов 2-го взвода рапорта о добровольном направлении в Чернобыль. Собрал, но не со 100 % личного состава, оставался один «диссидент» — сомневающийся и упирающийся — курсант Симонов.
Имея смутное «удовольствие» начинать службу в училище ВВС при первичном направлении мандатной комиссии в 44-е классное отделение, я написал рапорт о переводе в нормальное 45-е к/о, под начало вполне вменяемого и абсолютно адекватного офицера — лейтенанта Зайчика. То есть, подальше от постоянных опытов бесноватого Вани Чубрей на своем любимом личном составе. Не хотелось быть безголосым кроликом в руках эгоистичного самодура, поймите правильно.
Потрясывая моим рапортом о переводе в 45-е к/о и ехидно ухмыляясь, лейтенант Чубрей прилюдно обозвал меня презренным предателем и жалким трусом, всячески давя на юношеский максимализм и пытаясь взять «на слабо». Но затем, осознав, что вверенный ему 2-й взвод, теряет потенциального отличника (я учился весьма достойно и прилично тянул остальных ребят-сокурсников), уже тет-а-тет с ласковой и подкупающей улыбочкой доверительно поведал мне, по секрету естественно, все свои доскональные «подковерные расчеты» о том, что никого никуда не пошлют! Чубрей раскрыл основу «гениального плана» — шумно заявить о себе! Всколыхнуть общественность! Прогреметь на всю страну и …никуда не поехать! Ну, не пустят молодежь в Чернобыль! НЕ ПУСТЯТ, при любом раскладе!!! Наш «искренний» душевный порыв и «добровольная» инициатива с поездкой в Чернобыль в качестве героев-ликвидаторов была полной профанацией и не более того. Пшик! Но, пшик с резонансом! Понимать надо…
— Симонов, перестань чудить, гоношиться и ерепениться! Забери рапорт и засунь его себе в задницу, причем, плашмя! Вас — школяров, все равно никуда не пошлют! Вы же еще писюневичи 17-летние!!! Молокососы нецелованные, куда вас отправлять, сам посуди?! Правильно вы на собрании раскусили и затею расщелкали, не ожидал, честно говоря! Не такие уж вы яйцеголовые, как кажетесь! Короче, не ссы в компот и забери свой рапорт о переводе. А лучше, садись и пиши рапорт на Чернобыль. Героем станешь! Точно говорю! Симонов, держись меня и все будет в лучшем виде…
После таких откровенных слов, шокирующих своей неприкрытой беспринципностью, я окончательно укрепился в мысли, что под командованием данного человека, служить не буду ни под каким соусом. Непорядочен! Допустим даже, что я струсил?! Чего греха таить?! Не хотелось ехать в Чернобыль, хоть стреляйте! Да, страшно! Очень страшно в 17 лет здоровье свое на ядерный алтарь класть и жалким импотентом становиться! СТРАШНО и НЕСПРАВЕДЛИВО! Но, я нашел в себе мужество открыто заявить о своем страхе и откровенном сомнении в целесообразности посылки 17-летних «детей» в зону радиоактивного загрязнения и об отказе участвовать в подобном безумии.
Посудите сами, зачем рисковать парнями, которые еще жизнь не видели?! Девок не щупали, наконец! Это же будущее поколение! Нельзя бездумно выбивать молодежь! Ведь семьи новые не создадутся. Дети не родятся. У страны будущего не будет… И это понимали все офицеры нашего военного училища. Но лейтенант Чубрей был иного мнения.
Дальше больше, неугомонный «энтузиаст» Ваня Чубрей побежал с пачкой «добровольных» рапортов к комбату Серову. Полковник, осознав услышанное, пришел в искренний ужас (чего отродясь с Пиночетом не случалось) и тоже попытался поговорить с лейтенантом по-доброму и мягко разубедить в целесообразности осуществления данной авантюры. Не тут то было!
Не достучавшись ни до разума, ни до совести, ни до элементарного здравого смысла лейтенанта Чубрей, комбат орал отборным профессиональным матом так, что в городе за периметром нашего училища, случайные прохожие непроизвольно пригибали головы и испуганно переглядывались. Бесполезно! Чубрей тупо уперся и стоял на своем.
Не получив у комбата поддержки и монаршего благословления на задуманное безумие, Ваня самостоятельно (нарушив субординацию) вышел со своей инициативой на командование училища ВВС. Генерал, выслушав горячую тираду лейтенанта Чубрей, сразу же послал дурного офицера с его 3,14зданутой инициативой на …мммммм… в ….Чернобыль и запретил впредь беспокоить когда-либо по данному идиотскому вопросу, пообещав отправить «умалишенного» лейтенанта на квалифицированное психиатрическое освидетельствование.
Обиженный лейтенант Чубрей пошел искать защиту и понимание к замполиту нашего училища полковнику Боргударову. Что он ему влил в уши?! Не знаю! Возможно, чистосердечно рассказал свой план, со всеми подводными течениями, многоступенчатыми расчетами и головокружительными раскладами. Кто знает?! Все может быть. Но, Боргударов проникся и поддержал… Короче, «инициативу курсантов» отправили по «политическим» каналам через голову генерала на рассмотрение в округ.
А тем временем, над несчастным 2-взводом глумились все курсанты всего училища, без исключения. Как только их не называли?! И парни были правы.
Ребята, «добровольно» написавшие рапорта под откровенным давлением «внешних обстоятельств», удрученно вздыхали! Откровенно говоря, ехать никто не хотел, а куда деваться?! Чубрей задрочит ведь, с живых не слезет, к бабке не ходи. От этого дурака никуда же не деться. И парни тоже были своего рода правы. В армии от дурного командира защиты фактически нет! Никакой! «Нравится — не нравится, ложись моя красавица!» Такие дела.
Пока решался вопрос о моем переводе в 45-е к/о, лейтенант Чубрей продолжал со мной плотно работать — и кнутом и пряником и лаской и уговорами. Я остался единственным из 2-го взвода, кто уперся и категорически отказался писать «рапорт камикадзе». Нам 17 лет!!! Все! Вот мой главный аргумент! Какой, в жопу, Чернобыль?! Мы еще дети! Пусть переростки с длинными пиписьками, но — дети! Мне даже водку в магазине еще не продают! Не положено! Запрещено! Водку значит, не положено?! А в Чернобыль, милости просим?! Ага! Сейчас!
На Ваню Чубрей тоже постоянно давили, причем, все — и Нахрен и Пиночет! Его жестоко драл генерал! Бесполезно! Ваня пошел буром и ва-банк!
Однажды, 4-я рота шла на завтрак. Нас остановил полковник Боргударов — зам. генерала по политической части и срываясь на эмоции, местами даже всхлипывая и прикладывая носовой платок к глазам и промакивая испарину на лбу, выдал зажигательную речь.
— Командование училища гордиться вами! Ваша готовность защитить Родину и т. д. и т. п. (минут на 30–40 и под финиш) …командование округа, посоветовавшись с Москвой, приняло категорическое решение не отправлять вас в Чернобыль. Спасибо вам! Низкий поклон, мешок горячих поцелуев и все такое… Пришла специальная телеграмма за подписью САМОГО…