— Надеюсь, кости у вас целы?
— Пустяки, — ответил Рыцарь таким тоном, как будто два-три сломанных ребра для него ничего не значат, — пустяки. Высшая Школа Верховой Езды, как я уже заметил, учит нас всегда сохранять равновесие. Вот так, смотрите!
Он отпустил уздечку и раскинул руки, чтобы показать Алисе, о чем идет речь. На этот раз он упал на спину и подгадал как раз под копыта собственному Коню.
— Огромный Опыт! — повторял он все то время, пока Алиса ставила его на ноги. — Огромный, Значительный Опыт!
— Как вам не стыдно! — не выдержала Алиса. — Вам не на настоящей лошади ездить, а на деревянной!
— А что, деревянные лошадки не слишком резвые? — заинтересовался Рыцарь, хватаясь за шею Коня очень вовремя, потому что иначе опять вылетел бы из седла.
— Не слишком, не слишком. Они много спокойнее настоящих лошадей, — ответила Алиса (и как ни старалась, не смогла скрыть улыбку).
— Я себе одну такую заведу, на пробу, — задумчиво сказал Рыцарь. — Или даже парочку. Одним словом, штук пятнадцать.
Опять наступило молчание, которое прервал Рыцарь:
— Я до чего хотите могу додуматься. Я полагаю, вы помните, что, когда вы в последний раз меня поднимали, у меня был довольно задумчивый вид.
— Да, действительно! — согласилась Алиса.
— Понимаете, я как раз придумывал Новый Способ Перелезания Через Заборы. Хотите, расскажу?
— Конечно, очень хочу, — вежливо ответила Алиса.
— Я изложу вам ХОД МОЕЙ МЫСЛИ, — сказал Рыцарь. — Понимаете, я сказал себе: «Самое трудное — ноги. Голова и так уже достаточно высоко». Итак, мы кладем голову на кромку забора! Напоминаю: голова уже на достаточной высоте! После этого… встаем на голову!!! Теперь ноги тоже выше забора!!! И дело в шляпе!
— Да, вы правы, дело в шляпе, — сказала Алиса, задумчиво глядя на шлем Белого Рыцаря, — А вам не кажется, что это довольно сложный способ?
— Я пока не пробовал, — серьезно ответил Рыцарь, — Поэтому не могу ответить наверняка. Но боюсь, что он действительно сложноват.
Рыцарь ужасно огорчился. Алиса опять взглянула на шлем.
— Какой у вас удивительный шлем! — сказала она весело. — Это вы тоже сами додумались?
Рыцарь горделиво поглядел на шлем, притороченный к седлу.
— Да, — ответил он. — Но я додумался до другого шлема, похлеще этого. Он имеет форму телескопа. В те времена, когда я его нашивал, стоило мне упасть с Коня, и шлем первым делом утыкался в землю. Так что сам я почти и не падал… Правда, опасность заключалась в том, что я иногда в него проваливался; однажды так и вышло… Но самое ужасное было то, что в этот момент подъехал ДРУГОЙ БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ, решил, что это ЕГО шлем и нахлобучил его на голову… ВМЕСТЕ СО МНОЙ!
Когда Рыцарь об этом рассказывал, у него сделалось такое лицо, что Алиса не смела улыбнуться.
— Бедняжка, — сказала она. — Ему, наверно, было нелегко носить вас на голове.
— Разумеется, — подтвердил Рыцарь. — Я отдавил ему всю макушку. И только тогда он догадался, что внутри кто-то есть. Но прошли месяцы, прежде чем меня оттуда выскребли. Пока меня выскребали, настроение у меня было кислое, как клюква.
— Настроение не может быть кислым, как клюква, — возразила Алиса.
Рыцарь покачал головой.
— Да, оно было еще кислее. Честное слово! — воскликнул он и с воодушевлением взмахнул рукой, после чего немедленно выпал из седла и угодил головой в канаву.
Алиса бросилась к нему: Рыцарь опять ее напугал, потому что довольно долго из канавы торчали одни его ноги, и она решила, что НА ЭТОТ РАЗ он здорово стукнулся. Впрочем, несмотря на то что Алиса видела только его пятки, она быстро успокоилась, потому что из канавы до нее донесся спокойный голос Рыцаря.
— …Еще кислее, — повторил голос. — Но с его стороны было бесстыдством хватать чужие шлемы… да еще когда кто-то сидит внутри.
— Удивительно, как это у вас получается — так спокойно разговаривать, стоя вверх ногами, — сказала Алиса, вытащила Рыцаря и уложила его у самого края канавы.
Это замечание поразило Рыцаря.
— Какая разница, где у меня голова, а где ноги? — спросил он. — Голова-то все равно работает точно так же. Больше того, когда стоишь вверх ногами, в голову приходят ВЫДАЮЩИЕСЯ мысли… Самая моя гениальная мысль, — добавил он, помолчав минуту, — касалась Рецепта Нового Пирога. Эта мысль у меня родилась за супом.