Одно письмо — без указания года — адресовано сестре и младшему брату. Судя по тому, что оно адресовано «мастеру Эдвину», Эдвин был еще мальчиком.
К. Ч., 31 января
Мисс Генриетте и мастеру Доджсонам
Милая моя Генриетта,
Милый мой Генри,
Я очень признателен вам за прелестный подарок, который вы прислали мне ко дню рождения, — трость была бы, конечно, не так хороша. Я надел его на цепочку для часов, но ректор все же его заметил.
Мой единственный ученик приступил к занятиям — я должен описать, как они проходят. Как вы знаете, чрезвычайно важно, чтобы наставник держался с достоинством и сохранял дистанцию, а ученик — был как можно более унижен.
Иначе, знаете ли, в них не будет должной скромности.
Итак, я сижу в самом дальнем конце комнаты, за дверью (закрытой) сидит служитель, за дверью на лестницу (также закрытой) — помощник служителя, на лестнице — помощник помощника служителя, а внизу, во дворе, сидит ученик.
Вопросы передаются по цепочке криком, ответы тоже, что поначалу несколько сбивает с толку, пока не привыкнешь. Занятие протекает примерно так:
Наставник: Сколько будет трижды два?
Служитель: Где растет разрыв-трава?
Помощник служителя: Кто добудет рукава?
Помощник помощника служителя: Не длинна ли борода?
Ученик (робко): Очень длинная!
Помощник помощника служителя: Мука блинная!
Помощник служителя: Дочь невинная!
Служитель: Чушь старинная!
Наставник (обижен, но не сдается): Раздели сто на двенадцать!
Служитель: Сколько выручил денег купец?
Помощник служителя: Садись на коня, молодец!
Помощник помощника служителя: Рассерди-ка его, наконец!
Ученик (удивлен): Кого же?
Помощник помощника служителя: Негоже!
Помощник служителя: Себе дороже!
Служитель: Ну и рожа!
И занятие продолжается.
Такова Жизнь.
К. Ч., 22 мая 1887 г.
Милая моя Винни,
Впрочем, ты, вероятно, устала читать такое длинное письмо, а потому спешу его закончить и подписываюсь —
P. S. В том же конверте посылаю тебе «Крокетный замок»[42].
Р. Р. S. Ты даже представить себе не можешь, как трудно мне было написать «Винни», а не «мисс Стивенс», и «любящий тебя», а не «искренне твой»!
Р. Р. Р. S. Через год или чуть позже надеюсь найти возможность взять тебя еще разок на прогулку. К этому времени Время, боюсь, уже «избороздит морщинами твое сияющее чело»… впрочем, мне все равно! Почтенная спутница делает тебя молодым, и мне будет приятно услышать шопот прохожих: «Скажите, прошу вас, кто этот очень интересный юноша, который ведет эту старую даму с белыми, как снег, волосами так осторожно, будто она его прабабушка?
Р. Р. Р. Р. S. Времени больше нет ни минутки.
Лашингтон Роуд № 7, Истбёрн
13 сентября 1893 г.
Дорогая Инид,
Я уже давно думаю об этом. «Инид хотела бы услышать о Ваших приключениях в Истбёрне»… И все это время я собирался написать тебе письмо. Но я так занят, милая моя девочка! Второй том «Сильви и Бруно» занимает (когда я в настроении, а сейчас я обычно в настроении) шесть или восемь часов в день. К тому же есть письма, которые необходимо писать. Есть еще одна вещь, которая требует времени. В прошлое воскресенье я прочитал первую проповедь за все свои годы в Истбёрне, а ведь я приезжал сюда семнадцать лет кряду (так говорит моя хозяйка). И в следующее воскресенье должен читать еще одну; на это уходит много времени: надо же их обдумать.
Но величайшая трудность состоит в том, что здесь нет никаких приключений! Ах, как мне их найти, чтобы было что рассказать моей милой Инид? Может, выйти на дорогу и нокаутировать кого-нибудь? (Я, знаешь, выберу кого-нибудь поменьше и послабее.) Вот это будет приключение, так приключение, — и для него и для меня. Мое будет заключаться в том, что полицейский сведет меня в участок и запрет в камере. Тогда о моих приключениях