— Я мистер Доджсон. Я должен был встретиться с вами, не так ли?
На что я улыбнулась так же открыто и ответила:
— Как вы догадались, что это я?
— Моя маленькая приятельница нашла вас. Я сказал ей, что должен встретиться с юной леди, которая знает фей, и она тут же указала мне на вас. Но я вас узнал еще раньше».
Последние годы Кэрролла прошли, как всегда, в напряженной работе: «Сильви и Бруно», труды по математике и логике… В 1881 г. он оставил чтение лекций в Крайст Чёрч, а через год принял на себя обязанности куратора Клуба преподавателей своего колледжа, от которых отказался лишь спустя десять лет. Слава его сказок об Алисе растет: еще в 1869 г. появились первые переводы «Страны чудес» на немецкий и французский языки, в 1872 г. ее переводят па итальянский, в 1874 г. — на голландский, в 1879 г. — на русский язык. К рождеству 1886 г. Театр принца Уэльского в Лондоне ставит «Алису в Стране чудес» (режиссер Сэвилл Кларк). В том же году Кэрролл опубликовал факсимиле рукописи «Приключений Алисы под землей», первого письменного варианта «Страны чудес», подаренного им Алисе Лидделл. Он по-прежнему жил в Оксфорде, часто бывая наездами в Лондоне и Гилфорде, где жили его сестры, а лето проводя, как обычно, в Истбёрне. Он умер 14 января 1898 г. в Гилфорде, в доме своих сестер «Честнатс», куда поехал на рождественские каникулы. Там он и похоронен, над его могилой на гилфордском кладбище стоит простой белый крест. На родине Кэрролла в деревенской церкви Дэрсбери есть витраж, где рядом с задумчивым Додо стоит Алиса, а вокруг теснятся Белый Кролик, Болванщик, Мартовский Заяц, Чеширский Кот и другие персонажи его бессмертных сказок.
Вышедший в 1931 г. солидный библиографический указатель произведений Льюиса Кэрролла[56] перечисляет «все произведения и издания, напечатанные и изданные Доджсоном с 1845 по 1898 г.» Число их весьма внушительно — 256; в последние же годы оно увеличилось еще па десяток названий в связи с тем, что были найдены некоторые публикации, ранее неизвестные или считавшиеся утерянными. Уоррен Уивер, описавший коллекцию М. Л. Пэриша, одно из наиболее полных собраний кэрроллианы, замечает, что она естественно распадается на несколько разделов, границы между которыми не всегда легко определить. Перечислим эти разделы:
A. «Алиса» и связанные с нею публикации;
B. Другие «детские» книги;
C. Ранние журнальные публикации;
D. Поздние журнальные публикации;
E. Фотографии и фотография;
F. Математические брошюры и книги;
G. Логика;
H. Игры и головоломки;
I. Оксфордские памфлеты;
J. Памфлеты на различные темы.
«Следует признать, — пишет Уивер, — что это разделение весьма условно. В случае с Кэрроллом нелегко бывает решить, является ли какая-либо книга (например, «Охота на Снарка») детской или нет, а какая-то брошюра — серьезным вкладом в логику или юмористической игрой»[57].
Скажем сразу же, что в дальнейшем нас будут интересовать лишь два первых пункта предложенного Уивером списка: А. «Алиса» и связанные с нею публикации, а также отчасти В. Другие «детские» книги, под которыми, в первую очередь, понимают два наиболее значительных из произведений Кэрролла, как ни отличаются они друг от друга по самому своему характеру, — «Охоту на Снарка» и «Сильви и Бруно». Уивер не случайно берет термин «детские» книги в кавычки. Термин этот, действительно, представляется весьма сомнительным в применении к «Снарку» и «Сильви и Бруно». Сам Кэрролл в своем предисловии адресовал «Сильви и Бруно» детям, однако это определение следует понимать расширительно. В переводе на современный язык оно означало бы, скорее всего, жанр книги для юношества, но даже и в этом случае двухтомный роман Кэрролла далеко выходит за эти рамки. Кэрролл, посвятивший «Сильви и Бруно» долгие годы труда и полагавший, что этот роман станет его литературным magnum opus, слишком много вложил в это произведение, главы которого нередко напоминают подробные трактаты на богословские, моральные, политические и экономические темы. Как ни широко. трактовалось понятие «детское произведение» во второй половине XIX в., даже и в те годы «Сильви и Бруно» вряд ли можно было считать таковым.
«Охоту на Снарка» также трудно назвать детским произведением хотя бы потому, что детям, которым сам Кэрролл нередко дарил эту книжку, оно было решительно непонятно. Впрочем, точно так же непонятно — а, возможно, и в большей степени — оно было и взрослым. Крайняя, хотя и веселая, живая абстракция этой поэмы-нонсенса, центральная фигура которой принципиально непредставима, делает ее уникальным явлением в английской литературе XIX в. Мы еще вернемся к ней в связи с анализом некоторых характеристик нонсенса, пока же заметим только, что в «Снарке» Кэрролл доводит до крайнего, предельного напряжения тот принцип непредставимости, который важной составной частью входит в поэтику романтизма, во всяком случае в его «патетическом» варианте. Отдельные разработки этой темы встречались в «Стране чудес» и «Зазеркалье»; в «Охоте на Снарка» она выделилась в самостоятельное произведение, решаемое в том же ключе нонсенса.
56
57