По всей звёздной системе извергались гравитационные колодцы, отбрасывая искусственную гравитационную тень подобно тому, как встревоженная водная гладь покрывалась рябью, если швырнуть туда один за другим несколько булыжников. Приглушённая подпространственная связь и ослепшие датчики не давали возможности хотя бы предположить, сколько примерно грави-мин или проекторов могло быть сокрыто посреди триллионов астероидов. Вражеские заградительные поля, наслаивавшиеся друг на друга как пирог, не только перечеркнули надежду на побег в гиперпространство, но также катастрофически изменили и без того нестабильные орбиты каждого объекта размером меньше спутника. Звёздная система Таспан, взбудораженная хаосом вовсю бушевавших осколочных ураганов, погрузилась в ночной кошмар.
И астероидная бомбёжка, подстёгиваемая работой гравитационных станций, была не единственным порождением кошмара. За убийственными штормами последовал град в виде хлынувших отовсюду эскадрилий не менее смертоносных СИД-перехватчиков.
В отличие от своих прямых потомков, «Защитников», имперские перехватчики не обладали таким изобилием достоинств. Они не могли похвастаться крепкой бронёй, не имели щитов или гипердвигателя, однако стяжали себе лавры невероятно быстрых и манёвренных машин, которые, сбиваясь в многочисленную стаю, были способны загнать практически любую жертву. Пилоты республиканских «крестокрылов» и «бритв», заявившиеся к Миндору, к своему ужасу обнаружили здесь крайне опасного противника. Один из командиров звена – само собой, наиболее остроумный и языкастый – не сдерживая эмоций, описал лавину перехватчиков как «наплыв попрошаек, лезущих отовсюду и одновременно».
Посреди бедлама, что вызвали настроенные агрессивно и против всех астероиды, отсутствие щитов обернулось для СИД-перехватчиков преимуществом, поскольку дефлекторы так или иначе игнорировали материальные объекты. Имперские пилоты перекачивали энергию внутрь двигателей, выжимая из механизмов максимум скорости, а также в два счёта перезаряжали конденсаторы лазерных пушек, тем самым обеспечивая более продолжительный огонь. Самих перехватчиков высыпало так много, что схватка между истребителями вылилась в своего рода охоту первианских кровятников на чудо-ястребов, и при этом охотники ещё и периодически покусывали более крупную добычу: крейсеры Новой Республики.
Вот почему никто не удосужился проследить по оптическим датчикам за останками «Правосудия», вот почему ни один военный Республики не стал проверять аварийный канал расчленённого флагмана. И никто из участников боя не услышал, как по этому самому каналу, воспроизводясь зависшим на орбите сигнальным буем, звучал низкий, сверхъестественно спокойный голос.
– Вызывает крейсер Новой Республики «Правосудие» под командованием Люка Скайуокера. Адмирал Кэлбак мёртв. Корабль разбит, спасательных капсул не осталось. Я встал у штурвала и попытаюсь посадить судно над северным тропиком, возле зоны терминатора. Когда это произойдёт, вам надлежит начать поиск выживших, используя координаты на закодированной запасной частоте. Желаю удачи, и да пребудет с вами Сила. Скайуокер, конец связи.
Лишь одному кораблю, неожиданно выскочившему в световом получасе от Миндора, посчастливилось перехватить сообщение. У «Копьеносца», который стараниями имперских грави-мин оказался вырван прямо из гиперпространства, и не оставалось иного выбора, кроме как избегать гущи событий и оценивать обстановку издалека.
Младший лейтенант Девалоу побледнел, стоило ему, выполняя обязанности связиста, уловить передачу с сигнального буя. Когда о сообщении Скайуокера было доложено капитану Тиросску, тот немедленно приказал перенацелить самый мощный из доступных оптических датчиков в сторону планеты, чтобы экипаж смог рассмотреть происходившее у терминатора. Сенсорный набор «Старой чушки» оставлял желать лучшего, но начинка корабля всё же позволила, пусть и с великим трудом, сфокусироваться на изображении падавшего к Миндору искомого «Правосудия», за которым тянулся длинный след, источавший смог. Однако вскоре затаившему дыхание экипажу «Копьеносца» предстала другая картина, в виде распустившегося огромным шаром пламени, что скрыл останки флагмана.
– Ой-ой-ой, – онемел от увиденного Тиросск. Теперь на ум не приходило ни единого ругательства: то, что творилось в душе капитана, было не выразить словами.