Светофор на перекрестке горел красным.
Эллен побарабанила пальцами по рулю. Что она делает? Она что, поедет на Королевский теннисный корт?
Светофор переключился на желтый.
А она это выдержит?
Зеленый.
Она ударила по рулю, чтобы заглушить нарождающиеся в ней чувства.
Опять зажегся красный свет.
Она сделала несколько глубоких вдохов.
– Смерть, смерть, смерть, – закричала она.
И тут она увидела, как полицейская машина въезжает на корт через парадный въезд, который обычно закрыт. Возможно, его открыли из-за обстоятельств.
Обстоятельств.
Когда во второй раз загорелся зеленый, она наконец решилась, пересекла Лидингёвеген, въехала в деревянные ворота вслед за полицейской машиной и остановилась немного поодаль от трех полицейских машин, которые уже припарковались у корта.
Ей не нужно здесь быть.
Она подпрыгнула от стука в стекло машины. Увидев хорошо знакомое лицо, тихо вздохнула, но опустила стекло.
– Что такая красотка делает тут ночью? – к ней склонился Раггар. – Моет машину под дождем или просто едет мимо, зная, что я здесь? – Он подмигнул одним глазом, одновременно причмокнув губами. – Ладно, шутки в сторону. Журналисты нам здесь не нужны.
«Так необычно», – подумала Эллен.
Дождь начал быстро затекать в машину, а ветер трепал ей волосы.
– Как дела?
– Да так, ничего нового. Только что сюда прибыл патруль с собакой, который прочесывает окрестности. Мы найдем ее раньше, чем ты проснешься.
Какой же он крупный и самоуверенный. Она впервые встретилась с ним много лет назад, когда он работал охранником в уличном кафе Кухня, которое во времена ее учебы в гимназии находилось в помещении. Эллен тогда была еще слишком юной, чтобы ходить в такие заведения. Но он обычно всегда пускал ее с приятелями. Она вспомнила, как он хвастался сшитой на заказ одеждой – ведь он такой большой и вообще одни сплошные мускулы. Возможно, то же самое было и с полицейской формой. Теперь он работал в городской полиции, и она часто на него натыкалась. Его звали Раггар. По слухам особой смекалкой он не отличался. Наверняка его просили вести себя тихо, когда бригада выезжала на место преступления, чтобы он не опростоволосился. На шее он сделал себе татуировку: If you can’t do the time, don’t do the crime[1].
– Машина должна быть без единого пятнышка – ведь последнюю неделю льет, как из ведра. – Он сделал шаг назад и окинул взглядом ее машину, а потом опять наклонился вперед. – Или у розовых авто все не так? – Он громко рассмеялся.
– Раньше? – спросила она.
– Что раньше?
– Ты сказал, что вы найдете ее раньше. Вы ведь будете искать ее, пока не найдете, или как?
– Ну да, понятно, но ведь уже поздно… – Он скосил глаза на наручные часы.
– А сколько человек ее ищет? – Эллен нетерпеливо оглянулась.
– Сейчас здесь четыре машины. Если мы не найдем ее сегодня вечером, то найдем ее завтра, вот увидишь. – Он опять подмигнул одним глазом.
Кто-то должен сказать ему, что так не пойдет.
– Завтра? А я могу чем-то помочь сегодня?
Он положил руку на опущенное стекло. Запахло табаком.
– Послушай. Вы, журналисты, не каждый день предлагаете свою помощь. Что случилось? Я что-то пропустил или, может быть, ты просто хочешь потусить здесь со мной? Поезжай лучше домой. Уважь свою семью. Надеемся, что завтра утром новости будут лучше. Хорошо?
Он прав, ей здесь делать нечего.
– Если когда-нибудь захочешь сесть за руль моей машины, просто скажи. – Она подняла стекло и завела двигатель.
Но не успела Эллен включить задний ход, как ее взгляд упал на женщину в юбке и пиджаке с длинными темными волосами, которая, съежившись, стояла у входа. Наверное, мама девочки.
Эллен выключила машину и вышла.
– Послушай, я же просил тебя не вмешиваться. – Раггар поднял руку. – Я сказал, что журналисты нам тут не нужны.
– Брось. Смотри на меня как на обычного человека, который хочет помочь с поисками. – Эллен направилась к входу, но матери там уже не было.
Вместо этого она увидела автомобиль старшего смены, куда стекалась вся информация. Вокруг автомобиля стояли полицейские.
Ветер бил ее по голым ногам. Она до самого горла застегнула кожаную куртку.
Раггар пошел за ней.
– Молодец, – произнесла блондинка средних лет, сидевшая на водительском сиденье с опущенным стеклом. На груди у нее висел значок старшей смены.