Улыбка постепенно сползла с лица Серафимы.
— Вы это серьезно?
— Совершенно, — Мишель кивнул. — Я заплачу вам пять тысяч долларов.
— Это что, какой-то спор? — сухо поинтересовалась Сима.
— Нет, это не спор. — Мишель отпил глоток из своей рюмки и задумчиво поставил её на место. — Симочка, послушайте, помните, как я сказал вам, что просьба будет неожиданная и чтобы вы ни в коем случае не обижались?
Помните? — Его рука нежно накрыла ладонь Серафимы.
Сима гневно отдернула руку, её голос предательски задрожал:
— Значит, вы за этим пригласили меня сюда? Мишель глубоко вздохнул и снова кивнул.
— Чтобы я поцеловала крокодила в присутствии своего класса? — Пытаясь побороть подступающие слезы, Сима деланно усмехнулась.
— Ну, если вы хотите, то можете сформулировать это подобным образом, — Мишель пожал плечами.
— А как ещё это можно сформулировать? Сима истерически хохотнула. — Почему я? — резко спросила она.
— На этот вопрос я вам ответить, к сожалению, не смогу. — Мишель наклонился вперед, пытаясь прикоснуться к её руке. — Сима, я вас умоляю, не плачьте, — взмолился он. — Не хотите целоваться с крокодилом, не надо. Сделаем вид, что нашего разговора никогда не было.
— А как вы проверите, поцеловала я его или нет?
— Ну, у нас есть возможность это проверить, — признался Мишель.
— Ах так! — Сима вскочила со стула.
Официанты недоуменно посмотрели в сторону их стола. Народа почти не прибавилось, и они с любопытством прислушивались к обрывкам беседы.
— Хватит, я больше не намерена слушать весь этот бред. Прощайте, Мишель или как вас там зовут на самом деле.
Серафима схватила пальто и выскочила из ресторана. Он ещё долго бежал за ней по улице, умоляя вернуться и сесть в машину.
— Вы замерзнете, Симочка. Прошу, позвольте хотя бы проводить вас до дома. Я клянусь, что больше не скажу ни слова про крокодила.
Но Серафима стремительно убегала вперед, оставляя его в одиночестве посередине дороги.
— Будешь виски? — Мужчина потянулся за бутылкой, стоявшей на старом холодильнике.
— Нет, — Мишель покачал головой.
— Давай, давай, а то ещё заболеешь, полгорода пробежал за этой сумасшедшей, без пальто, без шарфа, — проворчал человек с круглым лицом, которого Мишель представил Серафиме как Жана.
— Ладно, давай, — Мишель обреченно махнул рукой.
— Ну что, доволен? Съел? — злорадно произнес Жан. — Теперь ещё месяц ждать, пока уляжется шум.
А то ещё расскажет директору и остальным училкам, Зое как её там…
— Не расскажет, — отрезал Мишель и положил ноги на соседнюю табуретку. — Что она может рассказать? Как незнакомец незаконно проник в школу, а она не только не доложила директору, но и приняла его предложение поужинать, предварительно прокатившись в его «мерседесе»? Да она сгорит со стыда.
— Ага, — усмехнулся Жан, — я видел, как она сгорела со стыда, когда послала тебя подальше со своим крокодилом.
— Муса, перестань, — устало огрызнулся Мишель. — Расслабься. Поглядим через недельку, как обстоят дела. — Он сделал внушительный глоток виски из своего стакана и замолчал.
— Какой я тебе Муса? — Круглолицый недовольно скривился. — Пока я ещё Жан. Дожить бы до Мусы.
Посмотрев друг на друга, они рассмеялись. Глубоко внутри подлый червячок сомнения подтачивал Мишеля: «Неужели я в ней ошибся?»
* * *
Целую неделю Серафима Михайловна не ходила на работу. Врач констатировал нервное истощение и прописал постельный режим. Серафима часами слонялась по пустой двухкомнатной квартире, вспоминая… проклятого Мишеля.
Размышляя, зачем кому-то понадобилось, чтобы она, Сима, поцеловала крокодила, она постепенно сходила с ума.
Чем больше она думала над этим, тем больше запутывалась в собственных догадках. Поскольку никаких догадок, кроме той, что некие сумасшедшие заключили идиотское пари, у нее не имелось.
Через три дня обыденной жизни и два телефонных разговора с Аркадием мысль о поцелуе с крокодилом перестала казаться ей такой ужасной. В конце концов, Мишель был честен с ней и предупредил, что попросит о чем-то необычном. А она? Вспоминая, как кричала на него, как с рыданиями нелепо убегала по темной улице, Серафима готова была провалиться сквозь землю.
Мишель мог бы обмануть её, сказать, что поспорил с другом, но он предпочел честность. Вернее, он предпочел не обманывать её, потому что правды сказать не мог. На четвертый день Сима уже мечтала о той дружбе, которая могла бы зародиться между ними, если бы она кокетливо рассмеялась и ответила что-то типа: «Боюсь, сердце крокодила не выдержит. Ха-ха».