— Если вы волнуетесь насчет транспорта, то прошу вас не беспокоиться, мой водитель отвезет вас до дома.
Серафима Михайловна нервно заерзала на стуле:
— Извините, но согласно политике гимназии, мы не может вступать в неформальные отношения с родителями наших учеников.
Мужчина окинул Серафиму Михайловну любопытным взглядом. Ей стало неловко.
— А что, подвезти до дома — это уже неформальные отношения? — Он усмехнулся и без приглашения опустился на переднюю парту прямо перед её учительским столом.
Она незаметно развернулась на стуле, пряча ноги под стол.
— Директор Пафосный считает… — монотонно начала она.
— Мой ребенок не учится в вашей гимназии, — невозмутимо прервал её незнакомец. — У меня вообще нет детей.
Серафима Михайловна вспыхнула и в растерянности замолчала. Что говорить дальше, она не представляла. Собравшись с мыслями и кинув прощальный взгляд за окно, на огни отъезжающего школьного автобуса, она как можно более непринужденно поинтересовалась:
— А ч-что вы здесь делаете? Как вы попали в помещение?
Разговор приобретал какой-то странный характер, и от мужчины повеяло чем-то таинственным и опасным.
Но, в конце концов, чего она боится? В здании полно охраны, многие дети остаются на так называемый полный день. В коридоре всё ещё раздавались смех и крики учеников.
Мужчина вольготно устроился за партой, вытянув ноги. Серафима Михайловна только сейчас обратила внимание на его начищенные до блеска черные ботинки. Они выглядели так, будто их обладатель не пришел к ней в класс, а прилетел по воздуху, минуя зимнюю слякоть и грязь.
— Ну, как я сюда попал, пусть останется моей маленькой тайной, чтобы ни один из ваших охранников не пострадал. — Он слегка наклонил голову набок. — А что я здесь делаю — это уже второй вопрос, который я бы хотел обсудить с вами, но, если можно, не в стенах вашей великолепной гимназии. — На этих словах он поднялся со своего места и подошел к её столу: — Серафима Михайловна, поужинаете со мной?
«Откуда он знает мое имя?» Перед её глазами проплыли цыпленок и крупные заголовки газет в разделе криминальной хроники.
Она вроде как потеряла сознание, отключилась от страха и восторга, но при этом продолжала кивать и смотреть на собеседника.
Возможно, Серафима Михайловна и была наивной, немного замкнутой, странной молодой женщиной, но она отнюдь не была дурой. Она понимала, что этот человек появился в её классе не просто так Он что-то хочет от нее, куда-то просит с ним пойти, но куда и почему, как она ни пыталась понять, не успела.
— Меня зовут Мишель, — представился темноволосый мужчина, пока они шли к его тонированному «мерседесу», и тут же добавил: — Мой отец был французом, имя — от него.
— Серафима, можно без отчества. — Она испытала очередной приступ смущения за свое старомодное имя.
— Прекрасно, — Мишель улыбнулся. — Жан, познакомься, это моя приятельница Серафима, — он представил её своему водителю.
Жан растянул круглое, немного приплюснутое лицо в неком подобии улыбки.
— Он тоже француз? — изумилась Серафима.
— Почти, — уклончиво сказал Мишель и доброжелательно посмотрел на нее. — Вам кто-нибудь говорил, что у вас очень красивые глаза?
Серафима Михайловна собрала в кулак весь свой педагогический опыт и строго спросила:
— Куда мы едем?
— Я надеюсь, вы любите итальянскую еду? — ответил он вопросом на вопрос.
Посетителей в ресторане почти не было. Для ужина ещё рано, а для обеда слишком поздно. Мишель принял меню из рук предупредительного метрдотеля и галантно предложил сделать заказ за свою спутницу. Серафима с огромным облегчением согласилась. Выбор по меню всегда загонял её в угол.
Для нее любой выбор составлял огромную проблему. Это касалось и Аркадия, который витал в облаках из формул. Они с Серафимой могли часами сидеть за пустым столом, ожидая, пока один из них натужно ткнет пальцем в меню перед зевающим официантом.
Мишель был другим. Он молниеносно сделал выбор, огляделся вокруг и стал её другом. Он был красивым, предупредительным, остроумным и загадочным. Он расспрашивал Серафиму о друзьях, школе и сказал, что они не начнут говорить о деле, пока не поужинают. Время бежало незаметно. Серафиме Михайловне стало страшно оттого, что вечер неумолимо приближался к концу. Она как можно медленнее тянула спагетти со своей тарелки и пила вино маленькими, микроскопическими глоточками, чтобы продлить удовольствие.
Она как будто случайно попала в чужую жизнь. В какой-то момент у нее промелькнула мысль, что было бы здорово, если бы он так и не заговорил о деле. Главное, что он появился именно тогда, когда она совсем отчаялась. Именно в тот день, когда, казалось, спасения ждать было неоткуда.