– Он здесь, Калла! – кричит он. – Он уже здесь! Демон! Демон! У него черные глаза! – Его же собственные глаза расширяются, и он снова переходит на визг, пытаясь подняться еще выше, словно чья-то невидимая рука может схватить его.
Но он не может забраться выше, потому что места для маневра уже не осталось. Финн на самой вершине, задевает макушкой потолок, а какой-то воображаемый монстр хочет его поймать. Мне становится нечем дышать.
Что происходит?
С тяжело бьющимся сердцем я хватаюсь за край каната и начинаю ползти по нему вверх так быстро, насколько это возможно, только бы поскорее помочь моему брату.
Одна рука продвигается следом за другой, ноги отчаянно скользят по канату и поднимают мое тело выше от земли. Толстая бечевка впивается в мои ладони, отчего кожа буквально пылает огнем и саднит, но это не имеет никакого значения.
Все, что сейчас важно для меня, – это мой брат.
Но Финн словно не замечает меня. Он будто смотрит в никуда и продолжает визжать.
Он заползает еще выше, и мне становится по-настоящему страшно.
– Финн, это же я, – говорю я ему мягко, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. – Это я!
Я должна помочь ему. Я должна. Что случилось с моим братом?
Я едва касаюсь его подошвы, мои пальцы притрагиваются совсем легонько: настолько, что я не подумала бы, что он вообще это почувствует.
Но это оказывается моей фатальной ошибкой. Его лицо искажается от ужаса, и он отворачивается от меня, потому что думает, будто я – демон. Когда он снова пытается забраться еще выше, его руки соскальзывают с каната.
Жизнь проносится перед глазами, как в замедленной съемке.
С диким криком он падает вниз.
Во время бешеного полета его тело изгибается и, ударяясь о твердый пол, издает пугающе мягкий звук, словно пуховая подушечка. Как это могло произойти?
Я в ужасе, меня охватывает шок, когда я смотрю сверху на своего брата, на лужу крови, растекающуюся по полу спортзала, на учителя, разгоняющего остальных учеников. И снова на моего брата, моего брата.
Светло-голубые глаза Финна открыты и устремлены прямо на меня, но он уже точно меня не видит.
Он больше не может ничего увидеть.
Потому что он мертв.
Мой отец заведует похоронным бюро, поэтому я прекрасно знаю, как выглядит смерть.
Я уже не помню, как мне удалось спуститься по канату вниз, потому что руки онемели, даже мое сердце оцепенело, а в голове образовалась вакуумная пустота. Не помню, кто забрал меня в тот день из школы. Я помню только, как уже лежала в кровати, бессмысленно уставившись в потолок, чувствуя, как жизнь покидает меня, будто весь мир мог бы расколоться на тысячу осколков и разлететься по ветру, мне было бы на это наплевать. Потому что если Финна больше нет, то мне тоже нет никакого смысла здесь находиться.
Печаль сдавливает меня своим тяжелым, непосильно тяжелым гнетом, и я отдаю себе отчет в том, что не выдержу такой ноши. Должно быть, я сломаюсь под ней.
Я закрываю глаза.
Вокруг меня густая тьма, и мне снится сон.
Я нахожусь где-то, где еще темнее, чем в комнате, а мой брат рядом со мной. Его глаза темные и мутные, даже белков не видно, и я понимаю, что он еще эмбрион, и я тоже – эмбрион, и мы оба еще не появились на свет. Я протягиваю к нему свои пальчики, соединенные между собой перепонками, и касаюсь его лица. Я четко осознаю: это мой брат. Несмотря на то что у него пока даже не выросли волосы, я знаю это наверняка. Я чувствую это. Я чувствую, как бьется его сердце.
Он смотрит на меня сквозь тьму, и до меня доносится голос, так же ясно, как если бы он мог говорить. Это он, мой брат, мой Финн.
«Спаси меня, и я спасу тебя».
Этот голос звучит громко и в то же время тихо, он разносится повсюду, но его не слышно нигде.
Что-то беспокоит его, и я ощущаю это всем своим еще не рожденным телом. Поэтому я прижимаюсь к нему плотнее, чтобы забрать всю его тревогу, впитать ее в себя без остатка: я не могу позволить, чтобы с ним случилось что-то плохое, – никогда. Однажды я уже потеряла его и не могу допустить, чтобы это случилось снова.
Рядом с ним мне всегда тепло, и я хочу, чтобы ему было так же тепло рядом со мной: пусть так будет всегда.
Я чувствую его прикосновение. Я чувствую, как бьется в груди его маленькое сердечко.
Я будто чувствую, как делятся наши клетки по мере того, как мы растем, как мы разделяемся, становясь независимыми друг от друга живыми организмами.
Спаси меня, и я спасу тебя.