- Ну... - Оливер еще раз оглядел комнату. - Вот наверное и все. - Он взял два чемодана. - Открой, пожалуйста, дверь, Люси, - попросил он.
Люси открыла дверь, и они вышли на крыльцо через гостиную. Гостиная была полна цветов, призванных скрыть неизгладимый отпечаток убогости чужой мебели. Их запах сливался со свежим ароматом озера.
На крыльце Люси остановилась.
- Мне хочется пить, - сказала она.
В действительности она не испытывала жажды, но это могло бы задержать отъезд Оливера еще на 10 минут. Она знала, что Оливер разгадал ее уловку, и что он обычно бывал раздражен, или по крайней мере нетерпеливо удивлен тем, что считал неоправданной задержкой, но она никак не могла примириться с мыслью, что вскоре гул мотора замрет на дороге и она останется совершенно одна.
- Ладно, - сдался Оливер после небольшой паузы, опустив на пол свои чемоданы. Он сам прощался очень по-деловому, сказав один раз "до свидания" и сразу же уезжал. Он стоял вглядываясь в даль озера, ожидая, пока Люси подойдет к столу возле стены, нальет немного виски из бутылки и разведет его в двух бокалах холодной водой.
Ястреб взвился с одного из деревьев у озера и начал медленно кружить, почти не двигая крыльями над водой, а с противоположного берега снова раздались слабые звуки горна, этот солдатский сигнал, отдающий воспоминаниями о стрельбе, победах и поражениях, которым детей сзывали в бассейн или на игры. Ястреб мягко скользил по ветру, в поисках малейших признаков возможной поживы, оставленной трагедиями маленького мира внизу, в шелестящей траве, в сплетениях ветвей.
- Оливер, - послышался голос Люси, приблизившейся к нему с двумя бокалами в руках.
- Что?
- Сколько ты платишь этому мальчику? Баннеру?
Оливер покачал головой, прогоняя смутные образы, пробужденные в его воображении птицей и горном и самой близостью отъезда.
- Тридцать долларов в неделю, - сказал он, взяв один стакан.
- Не много ли?
- Много.
- Разве мы можем себе это позволить? - спросила Люси.
- Нет, - ответил Оливер, явно раздраженный ее вопросом. Люси обычно была неаккуратна с деньгами и он считал, что она подвержена приступам расточительности, порожденными не столько жадностью или тягой к роскоши, сколько отсутствием четкого представления о ценности денег, о том как тяжело они достаются. Но когда речь заходила о его желаниях, как и было в случае с Баннером, она становилась скупой и мелочной, как обычная домохозяйка.
- Ты уверен, что он нам нужен? - спросила Люси, стоя рядом с ним, наблюдая за плавным полетом ястреба над водой.
- Да, - ответил Оливер. Он церемонно поднял бокал. - За маленького мальчика с телескопом.
Люси подняла свой бокал тоже и почти с отсутствующим видом сделала маленький глоток.
- Зачем?
- Что зачем?
- Зачем он нам нужен?
Оливер нежно прикоснулся к ее руке.
- Чтобы у тебя было время немного поразвлечься.
- Мне нравится быть с Тони.
- Знаю, - сказал Оливер. - Но, думаю, что если эти несколько недель рядом с ним будет умный живой молодой человек, который сможет проявить строгость по отношению к нему...
- Ты считаешь, что я слишком потакаю ему, - подсказала Люси.
- Не в этом дело. Просто... - Оливер пытался подыскать наиболее мягкие и невинные причинны своего поведения. - Ну, только дети, особенно которые перенесли серьезную болезнь, и которые много находились при своей матери... Когда они подрастают, они обычно идут в балет.
Люси рассмеялась.
- Как глупо.
- Ты знаешь, что я имею в виду, - сказал Оливер, раздражаясь напыщенности собственных слов. - Разве ты не видишь в этом проблемы? Почитай любую книгу по психоанализу.
- Не нужно мне ничего читать, чтобы знать, как воспитывать собственного сына, - ответила Люси.
- Просто с точки зрения здравого смысла, - начал Оливер.
- Я вижу, что хочешь сказать, что я делаю все не так, - с горечью отозвалась Люси. - Только скажи и...
- Ну, Люси, - примирительно произнес Оливер. - Я не хотел сказать ничего подобного. Просто я, наверное, вижу в этом другие проблемы, чем ты, и что ты не признаешь некоторых вещей к которым я хочу подготовить Тони.
- Например? - настаивала Люси.
- Мы живем в хаотичном мире, Люси, - начал Оливер, чувствуя, как пусто и напыщенно звучали его слова, но не умея по-другому выразить свои мысли. - Изменчивые, опасные времена. И нужно быть просто гигантом, чтобы выстоять.
- И ты хочешь сделать гиганта из бедного маленького Тони, - голос Люси звучал насмешливо.
- Да, - защищался Оливер. - И не называй его бедным маленьким Тони. Через семь-восемь лет он станет мужчиной.
- Одно дело мужчина, другое дело гигант, - парировала Люси.
- Сегодня это уже не так, - сказал Оливер. - Сегодня сначала нужно быть гигантом. А тогда, если получится можешь быть мужчиной.
- Бедный маленький Тони, - сказала Люси. - И какой-то задавака первокурсник сможет сделать твоего сына гигантов, а мать не сможет.
- Я не говорил этого, - запротестовал Оливер. Он чувствовал, как нарастает в нем злость, и сознательно сдерживался, потому что не хотелось расставаться на этой горькой ноте семейного разлада. Он заставил себя спокойно продолжать. - Прежде всего Баннер не задавака студент. Он интеллигентен, с хорошими манерами, с чувством юмора...
- А я, конечно, - продолжала его мысль Люси, - я скучная, забитая и унылая. - Она сделала шаг в сторону от мужа по направлению к дому.
- Люси, - Оливер пошел вслед за ней. - Я не говорил такого тоже.
Люси остановилась, повернулась лицом к нему и гневно выпалила:
- Тебе не надо этого говорить. Уже несколько месяцев я стараюсь забыть об этом. И вдруг ты говоришь что-то... или я вижу женщину моего возраста, которой удалось избежать...
- Ради бога, Люси. - Его раздражение уже переросла желание избежать ссоры. - Не начинай эту песню снова.
- Пожалуйста, Оливер. - Она внезапно перешла к мольбе. - Оставь Тони со мной это лето. Всего еще на шесть недель. Я ведь согласилась на школу, а ты согласись на это. Он уедет надолго, будет жить в окружении этих малолетних бандитов... Я не могу вынести разлуки с ним. После всего, что нам пришлось пережить с ним. Даже теперь, когда я знаю, что он просто идет в гостиницу, чтобы не броситься вслед и не убедиться6 что с ним все в порядке.
- Именно об этом я и говорил тебе, Люси, - сказал Оливер.
Люси обратила на него внезапно полный холода взгляд. Она поставила бокал на траву с какой-то неловкой церемонностью. Затем встала и насмешливо чуть склонила голову.
- Склоняю голову, - сказала она, - потому что ты во всем прав. Как всегда.
Резким движением руки Оливер взял ее за подбородок и рывком поднял ей голову. Люси не пыталась отстраниться. Она стояла неподвижно, злобно ухмыляясь и гладя прямо ему в глаза.
- Никогда больше не поступай так со мной, Люси, - сказал Оливер. - Я не шучу.
Тогда она высвободила голову, повернулась и пошла к дому. Дверь с шумам захлопнулась за ней. Оливер некоторое время смотрел ей вслед, затем осушил бокал, поднял чемоданы и пошел за дом, где под деревом стояла машина. Он положил чемоданы в багажник, помедлил минуту, затем едва шевельнув губами сказал: "К черту". Он сел за руль и завел мотор. Машина сдавала назад, когда Люси вышла из дома и направилась к нему. Оливер заглушил мотор и подождал ее.
- Прости меня, - тихо сказала она, прислонившись к машине и положив руку на дверцу.
Оливер взял ее руку и нежно погладил.
- Забудем об этом, - нежно сказал он.
Люси наклонилась и поцеловала его в щеку. Она легко провела рукой по его галстуку.
- Купи себе пару новых галстуков, - сказала она. - Все твои галстуки выглядят как рождественские подарки с 1929 года. - Она посмотрела на мужа, неуверенно улыбаясь, как бы умоляя. - Не злись на меня.