Мы все с интересом смотрели на Люси. Она переводила взгляд от одной девочки к другой и вздрогнула, когда услышала хрюк Наташеньки.
– Где здесь туалет? – голос Люси звучал немного глухо и слегка дрожал.
– Слева, в конце коридора. – Ира, приподнявшись на локте на кровати, с улыбкой рассматривала новенькую.
– Мерси.
Люси встала с кровати, и, уже не глядя на нас, вышла из комнаты.
– Мерси, тужур! – Рассмеявшись, передразнила ее Ира, когда за Люси закрылась дверь.
Поднявшись со своей кровати, Ира подошла к кровати Люси, вытащила ногой спрятанные побитые туфли и засунула в них свои ноги.
– Прямо на меня. – Ира с восторгом рассматривала обновку.
В нашей комнате стоял один шкаф на всех. Там висело десять платьев, было несколько пар джинс и брюк, кофты и майки. Это все было нашим, общим. Одежды было много – воспитательницы иногда приносили пакеты, доверху набитые вещами. Но вот красивой одежды – мало. Принесенные Люси юбка и блузка были очень-очень красивыми. Мы все подошли к кровати Люси – нам хотелось примерить их на себя как можно скорее. Блузка была очень похожа на ту, которую я видела в одном фильме – она также блестела и на шее завязывалась красивым бантом. Желтую юбку уже нацепила поверх джинс Ксюша – старшие, как правило, были первые, кто примерял на себя новые вещи. Вдоволь покрутившись в обновках, они уже потом помогали нам, младшим, нацепить на себя новую одежду. Я провела рукой по блузке и обратила внимание на лежащую рядом с ней книгу – грамматику французского языка. На обложке были изображены молодые ребята, широко улыбающиеся очень белыми зубами. За их спинами торчала железная башня, батоны белого хлеба и стеклянная пирамида. На книге была надпись “Грамматика французского языка. 7 Класс”.
– Это мое! – за нашими спинами раздался громкий вскрик вернувшейся Люси.
Она метнулась к Ксюше, чтобы стянуть с нее юбку. Ксюша, не ожидавшая нападения, расстегнула юбку и стащила ее с тебя. Люси вырвала юбку из рук Ксюши и кинулась к туфлям, в которых стояла Ира.
– Отдай, это бабушка мне подарила!
Ира засмеялась. Она вообще очень часто смеялась. Лишь раз я видела, как Ира плачет – когда ушла Полина. Мы уже привыкли к тому, что Ира может начать смеяться в не самый подходящий момент. Она смеялась, когда когда в мультике с кем-то происходило несчастье, или когда кто-то плакал. Она смеялась, если дети начинали драку, или если воспитательницы кого-то ругали. Но особенно ее смешило, когда кто-то говорил очень прямые, грубые вещи. Ее очень веселило то, как люди реагируют, слыша про себя правду. “Сразу их лица настоящими становятся” – говорила Ира. Себя Ира называла “правдолюбом”. “Я не терплю вранья. И когда говорят правду, я кайфую. Поэтому и смеюсь” – объясняла свой смех Ира. За это она пользовалась большим уважением, и многие спрашивали у нее совета – все знали, что Ира ответит честно, без подлизов. После ухода Полины, Ира осталась у нас за главную. Она распоряжалась уборкой в комнате, списком покупок в магазине, нашими нарядами на праздник. Мы не представляли, как бы без Иры вообще выжили.
Ира медленно, растягивая момент и пристально глядя на Люси, сняла сначала одну туфлю, а за ней, также медленно, стянула другую. Люси быстро схватила их и села на кровать, прижав к груди свои вещи. У нее были заплаканные глаза, она часто дышала.
– За мной должен приехать мой отец. – Быстро выпалила она. – Он возвращается весной сюда и заберет меня к себе во Францию.
Ира вновь рассмеялась.
– Заберет, говоришь? Мой, например, меня сюда привел. – смеялась Ира.
Люси опустила голову. У нее начали слегка подергиваться плечи. Мы услышали, что ее дыхание пошло рывками. Продолжая прижимать к себе свою одежду одной рукой, второй рукой Люси начала тереть глаза. Она плакала. Мы подошли к ней. Наташенька громко и жалобно захрюкала со своей кровати – она у нас очень эмоционально переживала чужие слезы. Ксюша села к Люси и начала гладить ее по спине – так всегда делала ее тетя, когда Ксюша начинала плакать, если речь заходила о большой жизни вне детдома.