Я заставлял себя записывать эту тягомотину, а сам думал о Люси.
Она особенная.
Не ненормальная, как все говорят. Просто особенная. Она не любит общаться с людьми и поэтому ей очень тяжело учиться в обычной школе. Сначала с Люси занималась прабабка, но мадам Клариссе уже исполнилось девяносто два, и она теперь все забывает. Вот спросит, как там поживает мадам Режан, расскажешь ей, а через десять минут она снова спрашивает. Так что Люси ходит в школу, не всегда, но ходит. А там ее дразнят. За то, что она может замолчать посередине фразы или подолгу не разговаривать, или увидеть то, чего никто не видит.
Но ведь это проходит, я-то знаю. Я вообще всю жизнь знаю Люси. Она живет на Рю дю Шан Дезуазо[2], прямо рядом с нами. А когда это странное у нее проходит, то она нормальная девчонка. Читает книжки и пускает кораблики весной в нашей луже у парка, легко залазит на любое дерево и умеет драться на палках. Ну и всяким девчачьим тоже занимается: вышиванием там, готовкой. И очень ей нравятся цвета. Разные цвета: желтый, розовый, изумрудный, алый, но особенно сиреневый. Он ее любимый. У нее есть сиреневое платье, сиреневый платок, сиреневая подушка-думка и сиреневые ленты.
Мадам Кларисса сказала как-то, что мама Люси тоже любила сиреневый…
Тыц-тыц-тыц!
Указка мадемуазель Дюжарден выбила требовательную дробь на моей парте.
– Антуан, ловля ворон – прекрасное познавательное занятие, но в свободное от школы время. Повторите мои последние слова.
– …в свободное от школы время. Ой! То есть к напряженным аспектам относятся квадратура и, м-м, оппозиция. Если энергия напряженных аспектов не расходуется… не расходуется, то… то… там еще про планеты в знаках изгнания что-то было.
– Антуан, – вздохнула мадемуазель Дюжарден: – Несмотря на ваш… особый натальный гороскоп, вы довольно способный мальчик. Постарайтесь не брать пример с вашей подруги Люси Бертран, которая, кстати, снова отсутствует на уроках, и не зевать на столь важных предметах. Возможно, тогда у вас появятся дополнительные перспективы в будущем.
Она отошла, продолжив лекцию, а я промолчал, никак не в силах сообразить, прибавилось у меня после этой фразы симпатии к новой учительнице или убавилось.
«В будущем». Она так значительно это произнесла: в будущем! Как будто оно у меня есть. Ну выучу я чем квинтиль отличается от биквинтиля, а заодно от кварнонагона, и что? Мир изменится?
А еще не брать пример с Люси… Да причем тут пример? В последнее время Люси все реже выходит из дома. Все яснее видит невидимое. Все чаще забывает поесть. Но ведь это Люси. Я знаю ее всю жизнь.
А на пятницу у нее был обычный гороскоп. Почему? Вдруг ее забрали те, что за Барьером?
Повторно я очнулся от того, что Реми тыкал меня в бок.
– Хватит дрыхнуть, сурок! – заорал он на ухо. – Урок закончился!
– Сам ты сурок! – крикнул я и шлепнул его учебником по башке. Пусть знает.
Реми ответил тем же, и из аудитории мы выкатились, отчаянно мутузя друг друга.
Как только занятия окончились, я рванул домой. Шарль меня ждал. Запихивая в рот кусок бриоши, он одновременно докладывал, что удалось узнать.
– Короче, никто ее не видел. Жандармам я сообщил, но тут помощи не жди, они и не подумают пошевелиться ради Неудачницы. Бабка бормочет, что девка ушла, но ушла не одна, кто-то ее увел.
– Что?! Кто увел?!
– Да я ж рассказываю, идиот, – Шарль чуть не поперхнулся, проглотил кусок и закашлялся. – Бабка невменяема, думаешь, легко из нее что-нибудь вытянуть. Говорит, какие-то в форме. А кто в форме? Астрологи, жандармы, По-ту-сторонние – они все в форме. Попробуй догадайся.
По-ту-сторонние… Все-таки не зря у меня сердце ёкало. Ой не зря.