— Мой отец… — бормочу я.
Она изучающе смотрит на меня. Мэнди не дура. Явно понимает, что есть что-то еще.
— Извините, — говорю я, — знаю, в последнее время я слегка рассеяна.
— Хочешь об этом поговорить?
Качаю головой, потом передумываю. Я так запуталась. Что изменит еще одно мнение? Я очень уважаю своего босса. Она сильная, независимая, успешная женщина, пример для подражания. А, к черту! Мне правда нужен ее совет.
— Это личное. Знаю, вы против личных проблем на работе…
— Не беспокойся, — подбадривает она.
— Я люблю двоих мужчин.
Вот. Сказала. Больше это не секрет.
— А-а, — кивает Мэнди, — да, это проблема.
Она отодвигается на кресле от стола и встает. Я продолжаю сидеть, а она подходит к окну, и, скрестив руки на груди, глядит в сторону Сохо-сквер.
— Знаешь, Люси, не у одной тебя такие трудности.
Я удивленно смотрю на нее. Из прочитанной в прошлом году пиар-статьи мы все в курсе, что Мэнди дважды была замужем, а сейчас живет с мужчиной в западном Лондоне. Но сама она о своей личной жизни не распространялась. Начальница оглядывается на меня, криво усмехаясь.
— Ты с легкостью можешь принять неверное решение и профукать все… — Никогда раньше не слышала, чтобы Мэнди так выражалась. — Но я всегда была одной из тех, кто следует зову сердца.
Я внимаю ей с открытым ртом. Такой я прежде ее не видела. Мэнди продолжает:
— Ты можешь остаться в своей зоне комфорта и до конца жизни мучиться вопросом, правильный ли сделала выбор. Или можешь послать все к черту и послушать его, — она прижимает руку к груди и пристально глядит на меня. — И окружающим это может показаться неправильным решением. Будет очень сложно, больно и до смерти страшно, но ты не из тех, кто ищет легких путей, Люси. Я так не думаю. Вот почему ты — мой самый ценный сотрудник.
Прямота Мэнди и ее неожиданный комплимент заставляют меня чувствовать себя рядом с ней гораздо легче, чем за все четыре года, что я на нее работаю. Забавно, что лучший совет за последнее время мне дал человек, от которого я ничего подобного не ожидала.
— Ну и… вы приняли верное решение? — спрашиваю я ее напрямую.
— До сих пор не знаю, — улыбается она, — но надеюсь на лучшее.
Вечером, вернувшись домой, застаю там Джеймса.
— Виделась с ним? — ехидно спрашивает он, подходя ко мне.
— Нет.
— Слава богу. Мне так хреново, Люси. Даже с работы раньше пришел. Пожалуйста, не встречайся с ним больше.
Он пытается прижать меня к себе, но я делаю шаг назад. Потом он начинает плакать, и мне это сердце разрывает.
— Джеймс, не плачь! — молю я. Он цепляется за меня, содрогаясь всем телом. Ненавижу себя.
Наконец он отодвигается.
— Послушай, Люси. Все, о чем я прошу — поехали вместе к родителям на Рождество. Там мы сможем побыть вдвоем и обо всем поговорить, — уговаривает он и с нажимом добавляет: — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — печально отвечаю я. Мне плохо от вспыхнувшей в его глазах при этих словах надежды, и я сразу же поясняю: — Но не уверена, что этого достаточно.
— Достаточно, детка. Мы со всем справимся. Только поехали со мной на Рождество.
Мама, Хлоя, Джемма… Они все думают, что я совершаю ошибку, не давая нам последнего шанса. А что насчет Мэнди? Может, я все же пытаюсь идти легким путем?
Но она не знает всех подробностей. Она не знает, что Нейтан возвращается в Австралию, и наше будущее окутано туманом. На самом деле, это забавно, что она, сама того не зная, рискует потерять своего «лучшего сотрудника», фактически отпустив меня на другой край света.
Но я не могу променять Англию на Австралию. По крайней мере не сейчас. Я не готова бросить свою работу, друзей, квартиру. Нашу квартиру. Мне придется все это оставить, если я уйду от Джеймса.
Может, мама и подружки правы. Может, я тороплю события.
Мысль о Рождестве в убогой квартире Нейтана в Арчвее с его смолящими одну за одной дружками несколько меня угнетает. Но все билеты до Сомерсета уже раскуплены, так что до родителей я добраться не сумею. Мы с Джеймсом забронировали билеты на поезд в его родной город Мэйдстоун в Кенте несколько недель назад.
Я смотрю в озаренное надеждой лицо Джеймса.
— Хорошо, — соглашаюсь я, и он чуть ли не душит меня в объятьях.
— Спасибо тебе, спасибо, — сопит он мне в ухо.
Меня подташнивает.
Позже тем вечером я говорю Джеймсу, что иду прогуляться. Мне хочется позвонить Нейтану, а из дома это никак не провернуть. Но Джеймс догадывается, что у меня на уме, и молит меня не идти. Он выглядит жутко расстроенным, и я не могу видеть его боль, так что остаюсь с ним, решив, что позвоню Нейтану завтра с работы. В конце концов занимаю себя сбором чемодана для поездки к родителям Джеймса, но не в силах избавиться от тревоги.