Людмила прошла, высокая и прямая, по направлению к шепчущейся паре, свет оттенял ее щеки и играл на белых зубах. Макс шел следом, как могильщик, пытаясь закончить спор на ибли.
— Я тебе говорю, — сказал он, — мы дома купим завод по изготовлению пропеллеров — он ведь никак не меньше этого заведения — и наполним его тоже какими-нибудь инвалидами. Наверное, они тут фантастическое количество денег за это имеют.
— Ради всего святого, ты что, не можешь открыть рот, чтобы не сказать какую-нибудь глупость? — Людмила улыбнулась, видя, что нянечка наблюдает за ее приближением. — И вообще, здесь нужны врачи и много чего другого, а не только здание. И нужно правительство, которое будет за это платить. — Ты что, действительно думаешь, что кужниские гнезвары будут оплачивать такую затею?
— Ха! Врачи? Если бы у тебя в голове была хоть одна дыра для глаза, ты бы увидела, что все эти типы абсолютно здоровы. Немного повернутые, только и всего. Чуток каши и телевизор — вот и все их лечение.
Пара дошла до угла, где стояли Зайка, нянечка и маленький Блэр, качавшийся на нянечкиной руке, словно обезьяна.
Людмила повернулась, чтобы прошипеть напоследок Максу:
— И если не можешь изъясняться по-английски, тогда просто закрой пасть.
— Ха, в настоящий момент мне приходится общаться с хазарами или бенгальцами!
— Тсс!
Группа пошла по коридору. Прихрамывая, показалась Гретхен, старая знакомая Зайки. Каждые двенадцать шагов она отмечала небольшим танцевальным па; она изображала поезд, крутила колеса и пыхтела себе под нос. Перед тем как снова перейти на шаг, она бросала через плечо улыбчивый, уверенно-невинный взгляд.
Зайку она не узнала.
Группа прошла в игровую комнату, где разговор взрослых гостей парил над головами, достигая сандвичей в буфете. Обитателей заведения исключили из сборища, поскольку подавались джин, вина и теплое пиво.
Рядом с джином стоял Дональд Лэм.
Около него находился молодой человек, который постоянным морганием выдавал в себе помощника Лэма.
Лэм расцвел, когда в комнату вошли Людмила и Зайка.
— Привет, привет, — пропел он, продвигаясь к ним.
Он присел на корточки, чтобы сказать, как подрос Блэр, и улыбнуться коронной улыбкой, а затем приветливо заговорил с Людмилой. Когда наконец нянечка растворилась в толпе гостей, Максим и Людмила повели Блэра к буфету, а Лэм и Зайка принялись за джин. Под воздействием солнечного света и жужжания мух и пчел разговор зашел об утренней игре международного матча по крикету в «Лорде». Затем они перешли к более деликатным вещам, в такой день подобный разговор сам просился на язык.
— Всегда хотел спросить, — сказал Зайка, — это что, веселая выходка — заслать нас так далеко?
— Я бы так не сказал, — ответил Лэм. — Совсем бы не сказал. Я не хочу нагнетать ситуацию, но дело на самом деле намного сложнее. Очень странное это дело, приватизация. Непредсказуемое. Скажу так: мы чувствовали, что ваши интересы будут в большей безопасности, если удалить вас из зоны потенциального общения.
Зайка слегка кивнул. Как и Лэм, он принялся смотреть в свой стакан с джином.
— А то письмо от отца ты написал?
— С чего это ты взял?
— «Нагнетать ситуацию», так было в письме сказано.
— Ну, — промямлил Лэм, — на самом деле ситуация действительно гораздо сложнее. Хотя вообще-то, знаешь, сегодня у меня для тебя есть подарочек. Кое-кому нужно представиться.
— Да?
Со стороны буфета раздался голос Людмилы:
— Нет, Максим! Никакой фанты!
Беседа прервалась. «Альбион» гудел словно улей, гости прохаживались по комнате. Тепло перемещалось по игровой, а потом ушло вместе с людьми по коридору, мимо комнаты пациента, у которого якобы мозги как у медузы, то есть у него в спинномозговой жидкости есть только серое вещество. Его все называли просто «человек» и продолжали одевать, и заботиться, и разговаривать с ним, потому что все мы там будем, помоги нам Господь.
Джин тек рекой до наступления темноты и продолжал течь и дальше. Когда в воздухе «Альбиона» зазвучало танго, в зале остались только Лэм с помощником и Зайка. Лэм постоянно смотрел на часы.
Зайка встал один посреди комнаты.
Его ноги начали резать, рассекать воздух в безупречном танго, но через несколько секунд, сделав один только поворот, он споткнулся и упал.
Помощник Лэма напрягся, готовый подбежать на помощь. Но Лэм стоял и смотрел, ничего не говоря. Это удержало молодого человека от действий.