— Глэдстоун слепой и страдает аутизмом, — проскрипел Блэр.
— Он всегда болтает со мной. Он уссытся, когда я ему расскажу.
В ответ раздался скрип зубов.
Еще несколько минут слышались приятные постукивания и звон, обычно предвещающие сытный ужин. Затем Зайка замер и положил тряпку, прикусив губу.
— Кажется, я чувствую приближение джина, — сказал он. В перерывах между его словами слышалось яростное шипение. — Разве ты не чувствуешь надвигающийся тонизирующий можжевельный дух?
Лицо Блэра высунулось из серванта.
— Да шевелись же ты, мать твою, этот чувак щас уже придет.
— Не трынди, я не буду убираться в костюме, мать его.
— Знаешь, блядь, таращиться на чашки — не значит убираться.
— Нет, ты послушай, хуй тебя побери, ты ж не соображаешь, что несешь. Ты говоришь, что это даже не контролер, что он просто придет и пожурит нас, а сам намываешь тут все, как ебаная уборщица. — Зайка выудил еще одну чашку из раковины. — Нет, ты послушай, я считаю, что контролера не должно ебать состояние нашего серванта. Ты правда считаешь, что они пришлют контролера по сервантам? Или что у них есть подразделение по уборке?
— Слушай, Зайка, просто заткнись. Мне насрать на тебя. Делай ты что хочешь, а я буду делать, что хочу я. Когда этот чувак придет, я собираюсь притвориться, что мы — отдельные файлы.
— А разве это не так?
— Ну, если ты задумаешься хотя бы над половиной того, что происходит вокруг, ты поймешь, что наше освобождение — огромная административная и правовая ошибка. Видишь, что в паспортной службе сказали по поводу наших свидетельств о рождении.
— Но это не означает, что мы не можем их получить, они просто не сумели вот так сразу найти справку. Это бюрократия, Блэр.
— Нет, это самая обычная симптоматика. Вся наша жизнь — больничная запись, Зайка. Мы живем и умираем по этой записи. Ради бога, как ты думаешь, почему я только что сказал тебе «отъебись»? Я что, правда похож на чувака, который хочет с тобой жить? А теперь просто заткнись. Ты теперь — отдельный файл.
— Да уж, — хмыкнул Зайка. — Слушай, а может, уговорим этого парня с нами в лото сыграть и посмотрим, кто заработает больше очков. Постой, я знаю, когда он придет, почему бы тебе не обсудить с ним отчаяние от нашего совместного проживания? Я расскажу о королевском ребенке.
— Не подъебывай, Заяц.
Зайка замолчал и упер руки в бока, покачиваясь из стороны в сторону. Потом прогнулся, дернул плечами вверх и вниз, хмыкнул и потянулся к бутылке с джином.
— Ты сам на себя поставил, так? Жаль, у меня денег нет, чтобы поставить на то, что это будет контролер.
Голова Блэра резко высунулась из серванта.
— Слушай, если ты, блядь, так уверен, почему бы не держать на это пари до конца месяца? Если он утащит нас обратно, ты будешь устанавливать правила три следующие недели в «Альбионе». Но если, Зайка, этот визит обернется для нас чем-либо другим, если он просто отведет нас в «Витаксис», — я буду устанавливать правила здесь, мать их.
— Шутишь — с хуя ль тебе такая почесть?
— Ну, я тебе, ублюдок, это уже объяснил.
— Чо, оборзел?
— Оборзел.
Зайка мрачно хмыкнул:
— Завелся. Слушай, налей мне джина.
— Слушай, заткнись, а? И не говори со мной. — Блэр исчез в следующем отсеке серванта.
Зайка несколько минут изящно скользил по кухне, прежде чем в задумчивости снова опустился на лавку. Он положил руку на спинку и уставился вперед.
— Как ты думаешь, а куда в таком случае делся наш банк? То есть там ведь только автоответчик отзывается.
Нет ответа.
— Как ты думаешь, Рэй Лэнгтон вернется в «Коронейшн-стрит»? Неужели они и правда имитировали его смерть?
Нет ответа.
Зайка откинулся на спинку. Один глаз опустился вниз, как щупальца у улитки.
— И что, у нас теперь всегда так будет?
— Делай что хочешь.
Зайка поднял чайную чашку и протер ее полотенцем.
— Да, — задумчиво произнес он. — Классная задница у нашей Ники. Как на ней только форма не расходится? Я тебе не говорил, что она там духами брызгает?
Блэр бросил на него убийственный взгляд из серванта.
— В такой, блядь, грецкие орехи можно колоть, ты как думаешь? — пробормотал Зайка.
Блэр откинулся назад и уставился на брата неприязненным взглядом:
— Тебе ж девки вообще не нравятся, так что отстань от нее.
— Я их люблю, еще чего! И правильно люблю, уважительно так. И общий язык с ними нахожу лучше. Поразительно, как они реагируют, когда оставляешь эту робкую дерьмовую мальчишескую манеру.
— Ну, Зайка, это называется секс, и все девки его хотят. Ты единственный, кто не хочет.