— Только вот эти два священника, — сказал Иван, протирая со своей стороны ветровое стекло, чтобы лучше видеть.
— Да нет, не может быть, — буркнула Анна. — Посмотри на этого, слева, на его глаза. Это ж ненормальный евангелист или как их там называют. А этот второй… Знаешь, твой дядя Игорь, когда лежал в гробу, выглядел куда лучше.
Прошло еще два часа. Людмиле становилось все труднее не обращать внимания на потную женщину, которая ходила туда-сюда, что-то бормотала и громыхала посудой за стойкой. Котлы и ковши гремели, как канонада, в провонявшем жиром воздухе.
Наконец женщина резко выдохнула и уперла мощные руки в бока.
— Ну что, еще кофе закажешь или просто водички для экономии? Или вообще воздухом подышать? Ну так что, подать чашечку ароматного воздуха?
Людмила повернула запавшие глаза в сторону женщины.
— Нет, не закажу. У тебя сегодня с кофе и так выручка нехилая. И я искренне благодарна за возможность посидеть здесь в самый трудный день в моей жизни. Я не навсегда здесь останусь и ничего от тебя не прошу. Но, пожалуйста, пойми, что при нынешнем раскладе вещей эти чашки кофе куплены на деньги, отложенные на мои похороны.
— Тогда не хочешь потратить еще немного? Потому что ты тут сидишь всю ночь, а купила только четыре чашки кофе — это самые дешевые похороны в мире.
Глаза Людмилы потемнели, но она не сбавила оборотов:
— А какой суп тут есть, но чтобы в нем не только вода была?
— Картофельный, — ответила женщина. — Но картофельный суп продлит твое пребывание здесь только на сорок минут. Или на час, если купишь хлеба. Нужно же совесть иметь!
Людмила дернула подбородком в сторону стойки:
— Тогда я возьму суп со сметаной, луком и хлебом или еще кофе и рассчитываю до прихода следующего поезда не услышать в своей адрес ни одного взвизга.
— Взгляни на меня, — указала женщина на свое лицо. — Вчера вечером тебе тут сказали, когда ждать поезда. Не думай, что если ты, как дура, отослала деньги хлебным поездом, ты стала членом клуба и купила себе здесь прописку. Нет! Сторож, может, вернется, а может, и нет, и я не хочу ничего об этом знать. Я тебе вот что говорю: ты не первый человек в мире, кто потерял деньги на хлебном поезде и пришел поплакаться об этом мне на кухню!
— Я не ищу денег, мне нужно доехать до Увилы или до разъезда в Иблильске. Мне нужно найти мужа, он солдат, который изо всех сил охраняет покой в твоем кафе, чтобы ты могла продолжать трепать языком и беззастенчиво оскорблять покупателей. За те деньги, которые я заплатила сторожу, он с радостью возьмет меня на поезд.
— Да скорее ананасы на снегу расти начнут. Так ты ешь суп, а потом выметаешься ждать на улице или сразу пойдешь?
— Неси суп.
— Деньги плати.
Абакумов и Любовь вышли на крыльцо лачуги, всматриваясь в темноту в поисках источника голосов. Казалось, голоса скорее удалялись, чем приближались.
— Карел? Григорий? — крикнула Любовь.
— Кто здесь? — позвал голос из темноты.
— Идите сюда, кто там говорит? — рявкнул Абакумов. — Выйдите на свет!
— Нет! Это вы выходите! — Луч света осветил снег за забором. — Выйдите к дому! — крикнул голос.
Щелкнул затвор автомата.
Абакумов и Любовь вышли во двор и остановились, не зная, поднимать руки или нет.
— Это Любовь Каганович, со склада? — крикнул человек с фонарем в руке.
— Да, я.
— Тогда расслабьтесь. — Луч скользнул, осветив двух солдат ибли, одетых в тулупы и с автоматами на спинах. — Советуем как можно быстрее сваливать отсюда — на фронте собираются силы, гнезвары идут по нашим следам с целью захватить всю имеющуюся в горах собственность.
20
— Нет, ну какого хуя ты это затеял?
— Да ладно, Зайка, заткнись, Христа ради. Подумай об этом как о приключении. Старый добрый оттяг.
Блэр положил пакет из дьюти-фри на колени, дернувшись, когда тот проехал по кончику члена. Зайка связывал и развязывал все три халата, которые нацепил для тепла. Близнецы сидели рядышком на заднем сиденье «Волги», которая скакала и дергалась, как склянка на льду, Иван крутил баранку, а Анна выкрикивала разные заклинания и в ужасе хваталась за вещи. Поездка в Кужниск была жестким балетом, и вонь «Вейпораба» дела не облегчала.
— Нет, ну какого, скажи на милость, хуя ты это затеял?
— Ну это ж не конец света. У тебя еще коктейль остался, выпей, если надо.
— Каждый раз, когда я просыпаюсь после этих ебаных коктейлей, мне кажется, что я еще глубже ушел в дерьмо.