Любовь скрестила руки на груди, прислоняясь к косяку.
— Ну, я тут много лет веду дела без какой-либо регистрации. Уверена, что государство этого требовать не может.
Ее глаза захлопнулись под весом более важных проблем: где Григорий и — самое главное — Карел, который всегда приносил хлеб гораздо быстрее. У дверей уже слышались вопли голодных односельчан. Это и еще странное отсутствие солдат на улице, несмотря на близость линии огня, мешало ей сосредоточиться. Дело усложнялось тем, что она ужасно устала от жуткой аферы с ваучером Дерьевых.
— Я не говорю, что это государство, — бормотал Абакумов. — Я говорю, что было бы неплохо иметь счет, на который можно перевести средства. Это единственное, что стоит между нами и раскрытием этого запутанного дела, и здесь процесс можно подмазать только наличными.
— Извините, но мы не можем сделать перевод, — сказал голос в трубке. — Вам нужно обратиться к владельцу карты.
— Понятно, понятно. А тогда не сообщите ли баланс карты, прежде чем мы обратимся к клиенту за решением?
— Извините, не могу. Только владелец карты имеет доступ к такой информации.
— Ну, так владелец карты здесь. — Абакумов подмигнул Любови и пожал плечами с видом заправского мошенника. — Он по-русски не говорит, он турист, и мы помогаем ему выпутаться из истории.
Оператор немного помолчал, на заднем плане было слышно, как переговариваются другие операторы.
— Тогда, думаю, я дам вам другой номер, я вам ничем помочь не могу, я только переводами занимаюсь.
Абакумов повертел в руке пустой стакан и записал номер в блокнот. Выпил еще водки и набрал номер.
— Только владелец карты имеет доступ к подобной информации, — сообщил новый оператор. — Дайте ему трубку, потому что мы можем выполнить запрос по-английски.
— Знаете, он только что вышел. Вы можете посоветовать, как нам все-таки выполнить эту операцию?
— Снимите деньги в банкомате или в банке.
— Банкомат, да? — Абакумов снова повертел в руке стакан. — А где его найти?
— А где вы находитесь?
— Сорок первый административный округ Иблильска.
— Где?
— В Увиле, — сказал Абакумов, выпив еще водки и кивнув Любови, чтобы не отставала.
— Увила? Это на западе? Может быть, банкомат есть в Лабинске или Ставрополе.
— А как в нем деньги снять?
— Что? Послушайте, где владелец карты? Представьтесь, пожалуйста…
Абакумов повесил трубку.
— Ну? — подняла глаза Любовь.
Абакумов откинулся на спинку стула и закрыл глаза:
— Нужно везти иностранцев в Ставрополь.
За столом в доме Дерьевых с первыми хрупкими лучами солнца забрезжила доброжелательность. Голубой рассвет заполнил промерзшую местность; усталые, но согревшиеся, Хизы сидели у печи, отдыхая от кошмарных переживаний. Тепло и отсутствие в доме покойников взбодрило и самих Дерьевых, в их голосах зазвучала надежда, когда на столе появилась зажаренная коза.
Маленькую девочку по имени Киска достали из постели. Она сияла, словно самовар, купаясь в лучах внимания незнакомцев. Она тянула Блэра за рукав и размахивала куском мяса у него перед носом. Он отшатывался с притворным ужасом, она хихикала через дыру в молочных зубах.
Все лицо Зайки, казалось, участвовало в процессе жевания. Он снял очки, решив, что полумрак ему не повредит.
— Имей в виду, как доем, поговорю с нашей девкой насчет возвращения домой. Нам понадобится помощь.
— Знаешь, я сам с ней поговорю, Заяц. Ты лучше ешь, может быть, опять придется пешком идти.
— Да уж. Но, Блэр, после этого я соскакиваю, честное слово.
— Да ладно, ладно. — Блэр подобострастно улыбнулся, оглядывая собравшихся за столом.
Ольга показала в ответ десны. Максим враждебно выпятил в его сторону подбородок.
В то утро причмокивания за завтраком сопровождались негромкими репликами на местном языке. Сами по себе замечания относились к иностранцам, и те, даже не зная языка, понимали все и так. Хизам удавалось разобрать слова «альбинос» и «англичанин». Не имея культурных связей, обе группы совместно наслаждались затишьем после бури последних дней и ночей. В то утро все были настолько расслаблены, что Зайка даже сумел пошутить, назвав салфетки «советками».
Солнце полностью взошло над горизонтом, окрасив редкий дым льющимся из окна светом. Солнечные зайчики скакали по головам и плечам присутствующих, делая их похожими на фотографии в стиле импрессионистов. Вместе со светом в комнату вошла жизнь, и все были в приподнятом настроении.