— Как ты вообще могла решить, что это от меня подарок? — уточнил он кисло. — По-твоему, я сутенер?
— Я подумала, что это такая издевка…
Она выводила на бумаге каждый день на этой неделе — где была, сколько времени там провела.
— У меня нет задачи над тобой издеваться, — отчеканил Ветров высокомерно.
Люся молчала, выписывая: «Вторник — маникюр — трость при мне».
Это ее немного успокаивало.
— Что ты собиралась сделать с этим… подарком? — задал он новый вопрос, и теперь в его голосе прозвучала презрение. — Использовать по назначению?
— Вот только не надо корчить из себя! — возмутилась она. — Можно подумать, что с тобой бабы спят за красивые глазки!
— За секс мне пока платить не доводилось.
— А, ну да, — ехидно отозвалась Люся, — как я забыла. Твоя бывшая ярилка, с которой ты встречался год назад, назвала тебя жадной скотиной. Цветов, говорит, не дарил, с подружкой изменил и вообще козел.
В кабинете будто отключили отопление.
Пахнуло могильной сыростью.
Люся ощутила, как пальцы сковывает льдом.
— Вот только посмей, — прошипела она, — и я тебе глаза выцарапаю.
— Ты как беззубая шавка, — сказал Ветров с омерзением, — брешешь, брешешь, а укусить не можешь.
— Да потому что меня тошнит от тебя, — честно призналась Люся, — и твоих колдовских фокусов. Буквально.
В кабинете немного потеплело, наступила тишина.
Люся усердно вспоминала — где же ее носило три дня назад? Надо свериться с секретаршей.
— Я отправил специалистов к нам домой, — сообщил Ветров, — пусть обыщут обе квартиры.
— Как обе? — Люся вскочила на ноги, не нашла под рукой привычной трости, оперлась на стул. — Это никак нельзя! Нам надо срочно к Нине Петровне!
— Зачем?
— Я же говорила, что она боится незнакомых людей!
— Ну не до такой же степени, — произнес он неуверенно, однако поспешно потянулся за ключами от машины.
— А у тебя нет мигалки? А быстрее ты не можешь?
— Да что же ты такая нервная-то. Я предупредил своих людей, чтобы они ждали в машине и не поднимались без нас, так что не надо преувеличивать.
— Я преуменьшаю! — закричала она в отчаянии. — Ты дурак? Не понимаешь совсем? Когда я познакомилась с Ниной Петровной, она уже несколько лет жила одна! Заговаривалась! Едва ходила! У нее голова тряслась, как после инсульта!
Люся даже забыла, что ей плохо рядом с Ветровым. Вцепилась в ремень безопасности, едва не плача.
— А потому что нельзя бросать домовиков в одиночестве!
— Я находился там, откуда никак не мог вернуться, — напомнил Ветров.
— Ты сидел полтора года, а она живет одна — пятнадцать! Ну так наняли бы ей компаньонку! Выписали бы племянницу из Тамбова! Дальнюю родственницу! Почему твой отец не забрал мать с собой?
— Она не хотела его видеть.
— О, какая классная отмазка! Ты вышел из тюрьмы много лет назад — и не торопился к бабушке. Тебя она тоже не хотела видеть?
— Едва на порог пустила. Тебя, кажется, родная мать тоже не жалует — так что сними уже белое пальто, Люсенька.
Она едва не зарычала от бессильной злости.
И правда, беззубая шавка.
Да что с ней такое?
Совсем рядом с Ветровым летит с катушек.
Он действовал как красная тряпка на быка.
Вызывал отторжение на физическом уровне.
Закрыв глаза, Люся принялась представлять себе, как однажды все закончится.
И она никогда, ни за что не увидится больше с Ветровым.
Глава 08
И снова Люсину квартиру пзеревернули сверху донизу, едва не одтодрав обои и не вырвав с мясом всю электрику. У Нины Петровны всего лишь прошлись сканерами, но и это едва не доконало старушку, которая цеплялась за Люсю, как утопающий за спасательный круг.
Специалисты Ветрова ушли только ближе к вечеру, так ничего и не обнаружив, и Нина Петровна тут же забралась в кровать, накрылась одеялом и попросила оставить ее одну. И этого с собой забрать.
Против «этого» Люся опять не возражала — чем ближе подступала ночь, тем больше ей нравился Ветров на ее диване. Пакость, конечно, но пакость знакомая. А неизвестный маньяк, подкидывающий секси-подарки, внушал ей куда больше… нет, уже не страха. Ненависти.
— Пойдем, — сказала она, заглянув на кухню, где Ветров что-то яростно строчил в своем телефоне, — тебя отправили ко мне на передержку.
— К ноге, — передразнил он, кривясь. — Место, песик.
Люся едва удержала на языке очередную колкость.
И правда, чего она к нему все время цепляется?
Спокойнее надо быть, а то она все больше напоминала себе стервозную идиотку, которая то и дело пыталась задеть за живое человека, отвечающего за ее безопасность.