В конце концов ей пришлось принять действительность. Все вокруг указывало на то, что она на самом деле попала. Некоторое время Саша размышляла над тем, что ее просто выкрали и вывезли, но она быстро отбросила эту мысль. Некому было это делать. Ее дети не обладали настолько странным чувством юмора. К тому же понимание неизвестного ранее языка наталкивало на мысль, что происходящее не может быть простой обыденностью.
После принятия действительности Александра начала размышлять над тем, каким образом она оказалась в этом месте и почему. Для начала проверила свое тело. Оно оказалось чужим. Саша не могла этого не заметить – отличия были слишком большими. Для начала сама она всегда была полненькой, нет, нет, не толстой, а именно полненькой. То есть обладала приятной пышностью, которая только красила и придавала облику мягкость и уютность. А это тело выглядело как скелет, на который кто-то натянул кожу.
К тому же кожа у нее всегда была белой. Летом, побыв немного на солнце, она вечно получала в награду красноту. Но сейчас ее кожа обладала приятным оттенком легкого загара. И это несмотря на то, что девушка явно была долгое время больна.
Кроме этих двух очевидных признаков, были еще и некоторые мелочи вроде пропавшей родинки или нового шрама, которого у нее раньше не было.
Выяснив этот момент, Александра задумалась о причинах и способе своего попадания. Ничего объясняющего происходящее на ум не приходило. Она просто легла спать у себя дома, а проснулась здесь. В итоге пришлось смириться с тем, что она, возможно, никогда не узнает ответ на этот вопрос.
Ей хотелось выйти на улицу, чтобы посмотреть, где именно она оказалась, но силы не позволяли даже сесть. Саше пришлось набраться терпения.
Ночь накатила как-то резко. Женщина, причитая о том, что все теперь будет хорошо, напоила ее горьким отваром, а потом легла на соседнюю «кровать» и, судя по спокойному дыханию, почти сразу погрузилась в сон. Александра долго не могла уснуть, прислушиваясь к звукам снаружи. И надо сказать, они не вдохновляли. Если ориентироваться только на них, можно было с уверенностью сказать, что она где-то в лесу. Причем с большой вероятностью– в тропическом лесу.
Спустя время сон ее все-таки сморил. Стоило ей уснуть, как пришли сны. Утром она поняла, что не сны это вовсе, а воспоминания этого тела.
Как оказалось, девушку раньше звали Амия. На местном языке это означает «очень любимая». Имя это своему ребенку дала мать, которая действительно сильно любила девочку.
Амия родилась восемнадцать лет назад, и была она девятой дочерью вождя местного племени. К слову сказать, она давно уже не самый младший ребенок своего отца. До четырнадцати лет Амия росла вполне хорошо. Статус дочери вождя позволял ей пользоваться некоторыми привилегиями в племени. Больше всего Амию радовало то, что мужчины смотрят на нее с интересом, дожидаясь, пока она подрастет до необходимого возраста. Внимание мужчин означало, что в свое время она получит так необходимую для любой женщины защиту и еду. Но когда она достигла возраста, позволяющего ей на законных основаниях участвовать в выборе, её подкосила какая-то сильная болезнь. Амия начала быстро угасать.
Шаман племени убедил вождя, что девочка – не жилец и ее лучше унести от стоянки подальше и оставить в лесу. У лидера было много детей – после Амии у него родилась еще парочка, – поэтому он согласился с шаманом. Судя по всему, вождь не испытывал к своим детям сильной любви или привязанности.
Когда все было решено, вмешалась мать Амии. Надо сказать, что женщины здесь старались во всем угодить мужчинам и не пытались им в чем-то препятствовать или спорить с ними. Все дело в том, что мир вокруг кишел различными хищниками. Обычно, оставшись без поддержки мужчины или племени, женщина быстро погибала. Слишком слабыми они были, не способными долго сражаться или выживать в одиночку. К слову, мужчины поодиночке тоже предпочитали за пределы стоянки не выходить.
Вождю не понравилось, что одна из его женщин осмелилась спорить с ним. Он не стал ее прогонять, но перестал выдавать еду на нее и на больную дочь, не пожелав кормить бесполезный рот. Мать Амии вместе с дочерью, которая перестала вставать, отселили на окраину стоянки.