вать гроб. Один раз мне пришлось спрятать Василису в подвале, когда ко мне в гости приехал двоюродный брат Евгений. Гроб для Василисы я завернул в плёнку и спрятал в снежной куче во дворе. Всё обошлось. Брат вскоре уехал, а я продолжал работу и свои наблюдения. Я не прекращал надеяться на чудесное и полное оживление Василисы. Когда она вдруг нальётся кровью, откроет глаза и словно очнувшись ото сна, начнёт меня расспрашивать, в чём дело и почему я плачу, увидев вдруг мои слёзы радости, которые наворачивались мне на глаза когда я представлял всё это. Зима подходила к концу. Новый гроб для Василисы был готов. Больше никаких изменений не было. Но вот с наступлением весны Василиса внезапно начала разлагаться. Вот и пришло время проводить перезахоронение. Я переодел супругу в чёрное длинное платье, в котором красота её стала совсем потусторонней, сверхъестественной и нездешней. В таком виде она лежала в сколоченном мной гробу. Пришлось дожидаться глубокой ночи, чтобы совсем никого не встретить по пути. Я погрузил гроб с телом на крышу машины, как мог, замаскировал и отправился на кладбище. Приехав на место, я, ничуть не медля, начал копать. Хоть весна была и ранней, зимний холод сошёл на нет. На улице стояла нулевая температура. Земля была мягче, и могилу я раскопал гораздо быстрее. Молиться и долго прощаться с Василисой я не стал. На это не было времени. Все молитвы были прочитаны дома, дома я с ней и попрощался. На кладбище я лишь сказал «Ну вот и всё, мой ангел. Зима минула. Теперь ты отмучилась. Теперь тебе будет хорошо.» С навернувшимися опять слезами я закапывал погружённый в землю гроб. После этого я поехал в город, чтобы купить в ближайшем ночном магазине водки. Я не очень любил пить водку и даже, будучи несдержанным и впечатлительным, редко выпивал, но после всех этих событий я захотел напиться до беспамятства. Приехав домой, я осушил две бутылки, купленные мной, и пьяный завалился спать, забыв абсолютно обо всех своих проблемах. Утро было для меня крайне тяжёлым не только из-за сильного похмелья, но и от вновь обострившегося чувства утраты. Я как будто не заново закапывал откопанного мертвеца, а хоронил ещё несколько дней назад живую жену. Депрессия моя обострилась и длилась достаточно долго. Через пару месяцев всё же она пошла на спад, и я стал вновь смотреть философски на смерть Василисы. Я чувствовал, что всё сделал правильно. Я забрал её из холодного плена и дал приют в уютном доме, чтобы проводить в последний путь тогда когда станет тепло. Холод не давал ей уйти. В дальнейшем жизнь моя была скучной и ничем не примечательной. Событие, произошедшее со мной после смерти Василисы, я старался забыть и опять трактовал его для себя как галлюцинацию или дурной сон. Постепенно всё забывалось, и я приходил в норму. Но всё вернулось с наступлением зимы. С первыми холодами, с первым снегом я вновь стал слышать глубоко из-под земли утробный голос Василисы, когда приходил на её могилку. Почти месяц я игнорировал эти звуки, думая, что опять схожу с ума. Были мысли всё-таки обратиться к психиатру, но я этого так и не сделал. А голос жены звучал всё реальнее и громче. Я больше не мог это слушать и вновь приехал поздно ночью с лопатой на кладбище. И снова всё повторилось. Бледная, как будто сонная Василиса, её мольбы о помощи, кашель, захлёбывающиеся хрипы. И вновь она всю зиму пролежала в спальне у меня дома. И опять с наступлением весны тело её начало портиться. Я закопал её и думал, что на этот раз уже точно всё кончено, но следующей зимой всё опять повторилось. Так продолжалось в сумме пять лет. Василиса так и не находила покоя в это лютое время года, которое унесло её жизнь. Я слышал её мольбы и не знал чем можно ещё помочь. Лишь переносил прекрасное нежное бледное тело в тепло и уют своего дома, где она успокаивалась и лежала смирно. За это время я, казалось-бы мог уже давно всё запечатлеть и рассказать людям. Но от таких мыслей я вскоре отказался. Сумасшедшим я себя уже не считал. Всё было реально и происходило наяву. Я попросту уже не хотел никому ничего рассказывать. Даже если мне бы и поверили, Василису стали бы изучать, тревожить её и так и не дали бы ей обрести покой. А я хотел уже одного - чтобы она не мучилась. Я надеялся, что каждая такая зима будет последней. Минувшей зимой этого года, в последнюю неделю февраля я уже приготавливался к очередному перезахоронению Василисы. Но со мной произошёл несчастный случай. Я попал в аварию и пролежал две недели в коме. Я ничего не помню за этот период кроме одного сна. Мне приснилось, что я находился на кухне у себя дома. Кажется, я заваривал себе чай. Вдруг я увидел промелькнувшую за дверью Василису, которая каким-то чудом поднялась и молча вышла из дома. Последовав за ней, я открыл дверь и не увидел на улице никого. Беспорядочно и бесцельно я стал расхаживать по дому и по двору в поисках жены и проснулся в больничной палате. Очнувшись, я первым делом стал расспрашивать медсестёр и соседей о том, какой сейчас день. Узнав, что уже прошла неделя, как наступил март, я пришёл в ужас и стал проситься домой. Я не говорил ничего про Василису, но мой врач уже всё знал. Ко мне в дом снова приезжал двоюродный брат, его вызвали полицейские. Он увидел всё. И гроб в сарае, который я тоже выкапывал и перевозил в дом, и тело Василисы. Только по одежде и красивому лицу, которое уже изрядно затронуло гниение, её можно было опознать. Труп стремительно разлагался. И когда приехали скорая и полиция, это была уже кучка гнилого мяса, праха, обломки костей и немного выпавших волос. Я пытался что-то объяснить брату, но Евгений меня не слушал. Останки Василисы были перезахоронены. С тех пор над её могилой больше не раздаётся голосов. Евгений уверяет меня, что не раз ходил к ней на кладбище и ничего не слышал. Видимо всё наконец-таки закончилось. Хотя не исключено, что Василиса молчит при других людях и чувствует только моё присутствие. Но всё же меня посещают более позитивные мысли. Я даже уверен, что ей сейчас хорошо. Моё лечение в психиатрической больнице подходит к концу. Через две недели меня выписывают, и я возвращаюсь домой. Пока за домом следит брат. Я всё ещё хочу всё ему объяснить, раз уж он теперь многое знает. Нужно доказать Евгению, что я не сумасшедший. Я благодарен ему за заботу обо мне. Он хотел как лучше. Скоро я покину это заведение и вернусь в родные стены. Я смогу вновь приходить на кладбище, на могилу моей дорогой, единственной и всегда любимой Василисы. Я никогда её не забуду ради бессмертия её души, которая подмигивает мне сейчас дальней звёздочкой на ясном ночном небе. Сияй, моё счастье. Сияй и свети вечно. Придёт время, и ты осветишь мой последний путь. И мы будем вместе. Там, где нет зимы.