Воспитывая избранников, Бербанк окружал их таким уходом, что всякое растение — дерево, кустарник или нежная травка — проявляло необычайные, совершенно неожиданные способности буйного, пышного развития. А так как у Бербанка воспитывались растения со всех концов земли, из различнейших климатов, то хороший уход для них имел часто решающее значение. И Бербанк никогда не имел неудач с выращиванием пришельцев из самых отда ленных стран. Так, одно из его самых крупных достижений — выведение для Калифорнии лучших слив — было обеспечено только благодаря тому, что он умелым уходом вырастил присланные из Японии деревца «сливы из Сатсума». И не просто вырастил, но сумел так подействовать на них особо заботливым уходом, что вызвал у них необычайно пышное развитие и даже появление некоторых особенностей, которых они никогда не обнаруживали на родине. Хотя Бербанк и объяснял это длительным вынужденным покоем во время пересылки деревцев и переменой климата, но основная причина была, понятно, в особом уходе за ними Бербанка, поставившего «на ноги» эти деревца, так как он не жалел на их выращивание времени и сил. И так с каждым новым приглянувшимся ему растением. Как только растеньица поднимались, Бербанк приступал к выбору тех одиночек-избранников, с которыми он должен был продолжать опыты.
Одним из основных приемов Бербанка по выведению был отбор — выделение наиболее желательных, совершенных экземпляров и сеянцев на различных стадиях их развития.
Сущность отбора заключается в выборе из очень многих, на первый взгляд одинаковых растений таких, которые в действительности имеют индивидуальные отличия, или хорошо внешне заметные, как размер, окраска, величина цветов, форма листьев, стеблей и т. п., или мало заметные, почти неуловимые, но решающе важные для отбора. Многие отличия, ради которых ведется отбор, и совсем не заметны: о них можно судить только по сопутствующим им другим хорошо заметным признакам. Чаще всего селекционеру необходимо выделить не один, а несколько признаков одновременно, а иногда желательные особенности и не могут быть точно определены, и приходится вести отбор только по косвенным признакам, предположительно связанным с другими. Так на первый взгляд очень простая работа — выбор из множества растений нескольких с желательными признаками — оказывается в действительности делом в высшей степени сложным.
Чтобы понять, с чем приходится иметь дело при отборе, необходимо припомнить, что у растений (как и у всех живых существ) даже в массе семян, взятых из одного плода, не все они совершенно одинаковы. При внимательном рассмотрении у многих можно обнаружить разнообразные мелкие особенности, даже внешние; различий в быстроте развития, внутреннем строении и т. п. еще больше. Явления изменчивости резче проявляются, если родительские растения различались между собою по ряду признаков — например, принадлежащих к разновидности или даже двум видам. Тогда в первом поколении может и не быть резких различий, но во втором уже обнаруживается пестрота потомства. Если вспомним правила Менделя, станет понятной неоднородность первого поколения: те или другие отцовские и материнские признаки могут преобладать или оставаться скрытыми, а во втором поколении появляются растения с признаками в отношениях 1 : 2 : 1, что значит — одна четверть похожих по наследственным свойствам на отцовское растение, одна четверть на материнское и половина имеет смешанные признаки, как и в первом поколении. При наличии большого количества менделирующих признаков усложняется и картина наследования.
Совершенно исключительные способности Бербанка выявлять из тысяч одинаковых растений несколько, иногда одно, обещающее улучшение каких-нибудь важных свойств, часто поражали знатоков садоводства, наблюдавших приемы его отбора. Особенно удивительны были его работы по выделению лучших сеянцев фруктовых деревьев. Ведь у фруктовых деревьев сортовые различия имеются в первую очередь только в признаках плода, а потом уже и в других, дополнительных. Бербанк с самого начала своей работы установил обыкновение отмечать избранные растения полоской белого старого холста — «галстуком». Отмеченное растение сохранялось неприкосновенным для последующих опытов Бербанка, в то время как все остальные вокруг или немедленно выдергивались и уничтожались, или отмечались Бербанком углублением в земле с помощью носка сапога, что означало необходимость их убрать. Из сотен или тысяч таким путем оставлялась только незначительная часть. В работе с большим количеством растений на большой гряде и участках поля с многими тысячами растений Бербанку помогали два или три помощника, а сам он просто ронял на лучшие или пригодные для его опытов растения «галстуки», непригодные отмечал носком башмака, не останавливаясь притом ни на минуту. Помощники, шедшие позади, обвязывали «галстуками» отмеченные растения, а приговоренные к уничтожению выкапывали и сжигали. Однажды во время отбора Бербанком сорока экземпляров из тридцати тысяч сливовых саженцев приехал его друг любитель-садовод судья Лейб из Сан-Франциско. Бербанк продолжал работу, но Лейб через некоторое время его остановил. Между ними произошел разговор, изложенный после Бербанком в его «Жатве жизни». «— Бербанк, — сказал Лейб, — я питаю к тебе величайшее доверие и поверил, бы всему, что ты рассказываешь о своей работе, но я не могу допустить, что ты правильно поступаешь, вырывая все эти прекрасные саженцы и предавая их уничтожению. Мне кажется, что это самая возмутительная расточительность.