Необходимо учесть состояние науки того времени (90-е годы), а также направления и проблемы, которые интересовали биологов, чтобы понять, как неожиданны были для них чудеса садов Бербанка. Несмотря на то, что дарвинизм уже широко вошел в науку как учение об эволюции органического мира, почти каждое положение его как теории естественного отбора подвергалось критике. Именно поэтому знаменитый голландский ботаник Де-Фриз, открывший мутации, поспешил создать мутационную теорию, смысл которой заключался в том, что «в природе естественный отбор не имеет значения для появления новых форм, а они возникают путем мутаций», следовательно, дарвиновский естественный отбор, по Де-Фризу, не имеет значения как важнейший фактор развития и совершенствования жизни. В то время открытые Менделем в 1865 г. закономерности наследования организмами родительских свойств не были известны еще биологам. Что могли понять ученые биологи у Бербанка, если он получал результаты, несогласные с тогдашними воззрениями, и применял совершенно «ненаучные» приемы, явно обнаруживая свой дилетантизм, наивный подход практика к неразрешенным еще научным вопросам? Однако факты убеждали, что Бербанк владеет какими-то знаниями, еще неизвестными науке, и его стали посещать крупнейшие исследователи.
Из-за океана приехал и Де-Фриз, чтобы лично ознакомиться с чудесными достижениями «калифорнийского волшебника». Внимательно и подробно изучал Де-Фриз опыты и достижения Бербанка. Он был не просто цеховым ученым, но биологом с широким кругозором, одним из крупнейших представителей последарвиновского естествознания, и умел глубоко разбираться в биологических явлениях, схватывая и обобщая их закономерности. Де-Фриза живейшим образом заинтересовало утверждение Бербанка, что он всю свою работу по выведению новых растений строит, применяя искусственно принципы естественного отбора, установленного Дарвином в природе. Бербанк опытным путем как бы проверял сомнения Де-Фриза в правильности теории естественного отбора. Правда, этот опыт по сравнению с тем, что происходит в природе, совершенно ничтожен, но все же объем бербанковских работ и строгая последовательность его опытов, а главное, результаты, не отличимые от того, что создается естественным путем в природе, очень настораживали знаменитого ботаника.
Выводы, к каким пошлел Де-Фриз в результате изучения бербанковской работы, были неожиданны для него самого. Опыты Бербанка бесспорно доказывали, что мутации представляют собою только один из факторов возникновения новых форм, один из видов изменчивости, дающей материал для отбора. В итоге своих наблюдений в садах Бербанка Гуго Де-Фриз отказался от своей мутационной теории. Он воочию убедился в ошибочности занятой им по отношению к дарвинизму позиции и благодаря «практику» Бербанку нашел место своим мутациям в учении Дарвина как одному из его подтверждений. Поняв пути, избранные Бербанком для создания новых растений, Де-Фриз сумел обнаружить и причины достижений замечательным растениеводом в удивительно короткие сроки необычайных результатов. Он увидел то, чего не могли понять многие другие. Оказалось, что Бербанк практикует отбор из огромного количества экземпляров в поколениях сеянцев или гибридов и получает надежные результаты в расчете на известные ему закономерности наследования родительских признаков и свойств.
Едва ли можно сомневаться в том, что вторичное открытие законов Менделя сделано было Де-Фризом в садах Бербанка, Действительно, если Де-Фриз смог отказаться от мутационной теории эволюции, которую считал доказанной своими наблюдениями и опытами, то ничто не мешало ему сделать и дальнейший шаг — разобраться в огромном и наглядно убедительном материале бербанковской работы и увидеть основные закономерности наследования — «доминирования» и «расщепления», ясно обнаруживавшиеся в массовых опытах Бербанка. Сам Де-Фриз, занятый проблемой происхождения видов (а не наследования), проделал много опытов, в более скромных размерах, чем Бербанк, но все же до некоторой степени подготовился к тому, чтобы осмыслить сущность бербанковских методов и увидеть в них блестящее и бесспорное подтверждение его собственных догадок и предположений. Так, вероятно, и произошло «вторичное открытие» законов Менделя Де-Фризом. И если Де-Фриз, опубликовывая свою научную заявку на вторичное открытие закономерностей наследования, установленных Менделем, упоминает его имя только мимоходом, в двух фразах, а в следующей же научной статье, излагающей менделевские правила, и совсем не называет этого имени, — тем меньше оснований искать в работах знаменитого голландского ботаника ссылок на Бербанка. Мендель, не цеховой ученый, а всего только «любитель», провел огромную опытную работу и сделал классически четкие выводы, но опубликовал свои исследования в малоизвестном любительском журнале, который мог попасть в руки биологов только случайно. Знаменитый биолог Нэгели совсем не упоминал о Менделе, хотя знал из переписки все подробности и итоги его опытов. Де-Фриз обронил замечание о Менделе, работа которого все же была напечатана, а открытие Де-Фриза ее только повторяло. Бербанк не сделал никакой научной заявки, тем более не претендовал на приоритет своих открытий; он был всего только «практиком», правда, не только самостоятельно и независимо от Менделя открывшим основные закономерности наследования, но и сумевшим их блестяще применять для создания новых растительных форм. Де-Фриз поэтому счел достаточным снисходительно похлопать Бербанка по плечу, назвав его «гениальным садовником».