Настала очередь Галасс нести вахту, но мне все же потребовалось некоторое время, чтобы уснуть. Дождь тарахтел по навесу, рядом бежали ручейки свежей воды. Я спал урывками; в конце концов, меня разбудило тяжелое фырканье коней, и в тот же миг рука коснулась моего плеча.
Открыв глаза, я посмотрел вверх, в наполненную звездами щель в лесном пологе. Это было прекрасно. Редко увидишь такое зрелище: звездный свет в Альдуруке затмевали печной дым и свет настенных фонарей, в то время как в самом лесу ночное небо скрывалось за кронами деревьев.
Галасс крепче сжала мое плечо, вдавливая наплечник в тело; фырканье коней становилось все более настойчивым.
Присев, я понял, что она смотрит вниз, как и наши кони. Туман поднимался от мутной воды внизу, создавая впечатление, что мы сидим на вершине горы над пропастью. И в этом была своя красота, скорее умиротворенная, чем величественная, но мне было не до того, чтобы ей наслаждаться: я увидел то, что встревожило мою спутницу и лошадей.
В густом тумане двигались тени.
Всадники выстроились гуськом, а за ними шли пешие воины. Силуэты двигались с запада на север примерно в половине болтфолла от нас. Я сразу понял — то была не армия живых, ибо от нее не исходило никакого шума. Ни топота ног, ни копыт, ни звона сбруи, — ничего.
Кожей на щеке я почувствовал дуновение холодного ветра, но он не всколыхнул листья на чахлых деревьях и не взъерошил гривы коней.
— Мертвые из Серого Дома, — затрепетав, прошептала Галасс.
Меня тоже затрясло от страха. Я потянулся за пистолетом в кучу вещей, служившую мне подушкой. Вытащив его из кобуры, я выпрямился.
— Думаешь, призрака можно застрелить, как зверя? — прошептала Галасс, хватая меня за руку.
Мы наблюдали, как полупрозрачные воины скользят сквозь туман и уходят все дальше в болота. Я не видел ничего, кроме смутных очертаний и теней в тумане. Каждый раз, как кто-то из них проходил мимо, я опасался, что какой-нибудь воин обернется в нашу сторону и увидит, как мы, дрожа от страха, стоим на вершине холма, а затем поднимет тревогу ужасающим криком.
Но никто нас не заметил, и мне в голову пришло, что, может быть, призраков там и нет. Или это просто мираж-воспоминание, запечатленное на местности вокруг Серого Дома и видимое каждый раз, когда соединяются свет звезд и туман.
Должно быть, видение длилось всего несколько минут, но нам казалось, что прошли часы, пока последние призраки не растворились в тумане. Мы еще долго стояли, не шевелясь и до последнего пытаясь разглядеть в тумане призрачный строй.
Больше в ту ночь мы не спали. Хотя временами веки тяжелели, как свинец, но стоило их смежить, как мне казалось, что я чувствую ледяное прикосновение мертвецов на своей коже, и я просыпался вновь. Тем не менее, когда первые пятна рассвета заалели в тумане, именно этот миг ощущался как пробуждение ото сна, настолько нереальным казалось увиденное.
Мы молча собрались, даже не подумав о завтраке. Раннее утреннее солнце рассеяло большую часть тумана, открыв на горизонте к северу высокий холм, увенчанный россыпью деревьев и разрушенными стенами.
— Должно быть, это и есть Серый Дом, — предположил я, взяв поводья Аккадис, чтобы повести ее вниз по склону. — Мы будем там уже к полудню.
— Я не буду, — ответила Галасс. Ее глаза словно налились кровью, а смуглая кожа вокруг них стала еще темнее, словно много ночей прошло с тех пор, как она спала последний раз. — Я достаточно насмотрелась на Серый Дом и своих предков. Там обитает тьма, даже после стольких столетий. Давай вернемся в леса и поохотимся, как настоящие рыцари.
— А как же история о Галасс и Лютере? Неужели все будут говорить, что мы бросили вызов Сумеречному Болоту, но остановились на полпути? Призраки ушли, и даже если они не привиделись нам от усталости, то и вреда причинять не собирались. Пойдем, мы вернемся в лагерь еще до заката, обещаю.
— Ты обещаешь? — ее смех был холоден, как прикосновение призрака прошлой ночью, и резал мою душу острее, чем цепной меч. — Кири была права, а я ошибалась. Эти земли — не место для двух оруженосцев. Мои предки едва не погибли в этих болотах, и я не дам им второго шанса покончить со своим родом. Дух Эзрекиила чувствует мою кровь, а я чувствую его присутствие в каждом корне и дуновении ветра. Он ищет меня, ищет тех, кто избежал его гнева.
С этими словами она вскочила на коня и понеслась с холма, возвращаясь по вчерашним следам.
— Иди на юг! — крикнул я ей вслед. — Держись так, чтобы восходящее солнце было слева! — не знаю, не услышала она или не обратила внимания на мои слова, но продолжила путь на запад. Некоторое время я наблюдал за ней, испытывая сильное искушение отправиться следом. Я вспомнил собственные слова. Будут ли барды петь о том, как храбрый сар Лютер бежал от каких-то не то реальных, не то выдуманных призраков, вместо того чтобы бросить вызов костям древнего города? Я поклялся, что вернусь в Альдурук, чтобы почтить Орден, и мой рассказ будут помнить целую вечность.