Лютер разрыдался, вновь переживая свое роковое заблуждение. Он почувствовал дыхание брата, смешанное с запахом крови. Бывший Великий Магистр чуть не задохнулся от собственных слов.
— Боги все еще желали, чтобы я принес последнюю жертву. Но я всегда боролся за Калибан, а не за них! Я не мог убить брата по той же причине, по которой не смог лишить жизни и верного Корсвейна.
— А Оллдрик? Скажи мне, как найти его, как остановить.
— Почему? — Лютер заплакал и упал вперед, прижавшись лбом к холодному полу. — Почему ты меня не слышишь?
— Изъясняйся понятнее, и я выслушаю твою исповедь, — заявил Нахариил.
— Земля меняется, но твоя дорога идет лишь в одном направлении, что бы я ни говорил! — прорычал Лютер, садясь с раскрасневшимся от гнева лицом. — Я предостерегаю тебя снова и снова, но ты меня не слушаешь!
Он поднялся на ноги, умоляюще подняв руки.
— Это пытка!.. Ох… быть символом лжи, узревшим истину — слишком жестокая пытка. Отпусти меня, Лесной Лев! Освободи! Я не могу спасти твоих сыновей! Я не в силах сделать то, чего ты хочешь…
— Это не Темным Ангелам нужно спасение, — прохрипел Нахариил, прежде чем выбежать из комнаты.
— Вернитесь к ним, — прошептал Лютер растущим теням, в которых поблескивали красные глаза. — Или верните его! Освободите его… Он сможет спасти всех нас!
ИСТОРИЯ О СЕРДЦЕ
Следующие Великие Верховные Магистры возобновили жестокие допросы: их будто больше волновала исповедь Лютера, чем сведения, которые они могли почерпнуть из его оборванных пророчеств. Иногда они уговаривали, иногда полагались на лезвия и кулаки. Ни то, ни другое не давало результата, ибо Лютера уже мало что волновало, в том числе и телесная боль. Пытка, которой он подвергался во время стазиса, была гораздо тягостнее: его разум терзало мучительное ощущение лежащего на нем проклятия.
Он так старался убедить их, что не ему надо раскаиваться… Но, казалось, он разучился ясно выражать свои мысли. Может, это и было истинным проклятием, которое боги наложили на него за предательство. Собственный язык словно изменил Лютеру, и тот, кто некогда был сведущ в дипломатии и искусстве управлять государством, теперь невольно искажал каждую свою мысль.
А затем пришел один человек, и он казался совсем другим.
Азраил. В этом Темном Ангеле чувствовалась сила, которая немного умиротворяла Лютера. Азраил сохранял спокойствие в моменты, когда прошлые Магистры взрывались яростью. Он относился к Лютеру настороженно и не сочувствовал ему, но понимал природу его обреченного существования. Говорил Азраил столько же, сколько слушал. Он рассказывал Лютеру о том, сколько прошло времени, и делился обрывками новостей из внешнего мира, чтобы бывший Великий Магистр мог воспринимать настоящее.
Но даже при всем при этом Лютеру было нелегко оставаться убедительным. Чем больше он размышлял, кем стал и во что превратились Темные Ангелы, тем отчаяннее желал освободиться. И так продолжалось раз за разом.
После нескольких встреч Лютер очнулся коленопреклоненным с руками, сложенными перед собой, преисполненный невыразимой потребности в прощении. Он снова и снова просил о нем, но Лев по-прежнему не отвечал. Однако перед ним стоял Азраил, и лицо у него в этот раз было мрачнее, чем у любого Верховного Великого Магистра до него.
Он не успел произнести ни слова: в памяти всплыло воспоминание, и только тогда Лютер заговорил, в глубине души понимая и то, что именно это следует услышать повелителю Темных Ангелов, и то, что тот не станет его слушать.
— Я вырос в этих каменных стенах. Эти башни, Ангеликаста, великий Альдурук… Я слышу, как эти стены шепчутся обо всем жестоком и счастливом, прекрасном и ужасном, что здесь происходило. Их, как и меня, вырвали из дома…
Ребенок в крепости. Дитя Ордена. Меня воспитали надменные рыцари, высокие стены и легенды об убийстве зверей. Я научился ездить верхом и владеть мечом и словом, не покидая внешних стен. Здесь я познал и радость любви, и муки горя по умершим родителям, здесь я лил слезы над потерянными женой и ребенком. Я смеялся и плакал, предавший и познавший предательство, все мои мысли были заняты Альдуруком.
Это место знает меня даже лучше, чем Лев.
И оно до сих пор стоит. Вековечный оплот Ордена. Крепость Темных Ангелов. Их сила придавала ей форму.
Я переживаю это воспоминание впервые за всю жизнь, но теперь вижу его так же ясно, как и в тот день, когда это случилось.