В квартире стоит щекочущий желудок аромат яичницы. Ты разуваешься, проскальзываешь сначала в кабинет и возвращаешь ствол на место. Заскакиваешь в уборную, а затем мерно заходишь на кухню. Ты был уверен, что она ушла, но вот это существо в одной майке и трусиках сидит и греет руки о кружку с кофе. Ты виновато улыбаешься. Звучит вопрос о том, где тебя носило. Не отвечаешь, опять улыбаешься, но уже загадочно. Повисает тишина, а затем она ставит на стол недопитую кружку и кормит тебя. Ты удивляешься тому, как ловко ее руки ставят сковороду, подсыпают соли и убирают предметы. Своими тонкими пальцами она не подает тебе вилку, а совершает театральное действо. Без косметики ей лучше, а с минимумом одежды она прекраснее, чем вовсе без. Отправляя в рот последний кусочек поджаренного помидора, принимаешь решение. Даешь ей на сборы двадцать минут, она шутит что справится за десять. Ждешь полчаса.
Утро холодное, лужи покрыла тонкая пленка льда. Девушка весела, ей интересно, что ты придумал. Доходишь до лаза, куда сам пролезть не смог, и спокойно киваешь ей на него. Замешательство, возмущение, испуг – все это ты читаешь в ее глазах. Полезет? Не двигается с места, еще чуть-чуть и начнет тираду из слов. Прежде чем она успевает вдохнуть стылого воздуха для первых звуков, ты ловко взбираешься на ограду и спрыгиваешь по ту сторону. Прислоняешься к ограде, закуриваешь, на третьей затяжке слышишь, как она аккуратно протискивает свое маленькое тельце сквозь щель. Наблюдаешь, как она ошалело смотрит на виды крестов, поломанных могил и силуэтов ветвистых деревьев. Она спрашивает, ты отвечаешь. Да, кладбище уже пол века не рабочее, да, лежат лютеране (она оказывается знает про лютеран), да, здесь ты провел ночь, да, идем кое-что посмотреть. Находишь нужный склеп легко. Теперь при свете дня различаешь имена людей, которые нашли здесь когда-то покой. Семейная пара: муж и жена. Умерли в один день. Перебираешь в голове с десяток причин, почему так. Каждая новая версия безумней предыдущей. Но тебя влечет дальше. Вы идете маршрутом ночных вандалов. Первым ты замечаешь сколотый крест, вокруг которого россыпь каменной крошки. Девушка давно схватилась за твою руку и удивительно смиренно идет в ногу с тобой. Видишь, как одна из могильных плит проломана, в темный дыре угадываешь свалку мусора. Передергиваешь плечами, тебе становится просто по-человечески противно. Наконец ты угадываешь силуэт некогда белой скульптуры. Указываешь девушке на нее. Вы подходите. Камень где-то посерел, где-то позеленел, но в целом памятник остался целым. Так тебе показалось сначала, а потом ты опустил глаза. Босые ноги, которыми ангел стоял на могильной плите, были отбиты. Куски камня валялись тут же. Ты улыбнулся, очень нехорошо улыбнулся. Спутница отпускает твою руку и отходит куда-то в сторону, пока ты зачарованно смотришь на памятник. Ты находишь ее у детской могилы. Веня Пророков. Всего три года. Ты думаешь о том, что дети раньше постоянно умирали, что раньше смерть в целом была в порядке вещей. Еще один отбитый крест, а здесь повалена колонна, а там виднеется пошлая надпись. Ты переступаешь мужские трусы, которые валяются на дороге. Надеешься, что их просто выбросили. Просто выбросили. Дальше должен быть самый крупный памятник. Он жив в твоей памяти с тех пор, как ты прогуливался здесь каждый день после школы. Подходите ближе. Девушка вскрикивает и хватает твою руку. Теперь и ты увидел. Мутит. Памятник – нечто похожее на три стены, которым огородили участок могилы. Стены три метра в высоту и четыре в стороны, и все это на возвышении. Просто, но масштабно. И на этой громадине под стать ей гигантская пентаграмма и на каждой из трех стен цифра шесть. Ты закрываешь глаза, чтобы не видеть этого. Затем открываешь их, подходишь в плотную, проводишь пальцами по камню. Кривишься. Понимаешь, что все это подростковая дурь и что едва ли ребята настоящие сатанисты. Садишься на влажный от утреннего тумана камень. Тянешь девушку к себе на колени. Вы сидите спиной к величественному надгробию. Ты рассказываешь произошедшие ночью, поражаясь тому, что она до сих пор не сбежала. Иногда она что-то уточняет. Предлагает купить смывку. Ты спрашиваешь ее имя. Она улыбается, глядя прямо в глаза. Катя. Говорит, что свидания на кладбище у нее еще не было. Ты извиняешься. Вы совершаете паломничество к строительному магазину, где берете смыв для краски. По пути без остановки говорите. Уже когда вы закончите с последним надгробием, ты спросишь ее, почему она все еще здесь. У нее не будет точного ответа. Уходить, не попрощавшись – неудобно. Ранняя утренняя прогулка – интересно. Кладбище – адреналину захотелось. Устранять погром – просто правильно это. Когда вы вернетесь в квартиру, она задаст тот самый вопрос. Нет, ты не пойдешь караулить в ночь. Ты еще помнишь, как ходил мочиться на крайние могилы в пятнадцать лет.