Когда приехали машины и началась возня, ты был еще на работе. Уже паркуя машину, ты увидел, что ограды больше не существует, как и большей части кладбища. Морщишься. Идешь на погром. Место кажется тебе незнакомым, хотя ты часто бывал здесь. Катенька нередко приносила цветы Вене Пророку. Сама она оказалась бесплодна. Вы переживали это горе вместе. Ты понимал, что она не столько Вене носит цветы, сколько своему не случившемуся счастью. Сам ты возлагал цветы к отколотым ногам прекрасного ангела. Раз в два-три месяца обрабатывал специальными веществами. Эта скульптура была белой вороной среди мрачных и серых могил. Благодаря тебе ее не брали плесень, дожди и время. А вот бульдозеры взяли. Среди обломков находишь кусочек белого крыла. Поднимаешь, сжимаешь в руках, плачешь. Вдруг понимаешь, что за многие годы ты так и не посмотрел на имя того, над чьей могилой возвышалось это небесное создание. Усмехаешься. Ой, не этому давно почившему человеку носил ты цветы и берег изваяние. Этот ангел всегда был для тебя тем же, чем Веня Пророк был для твоей жены. Аккуратно опускаешь обломок и идешь домой.
Тебе 64. Ты сидишь за кухонным столом в обветшалом бабушкином доме. Ты приехал вчера вместе с племянником жены. Вместе вы ловко бросали землю и ставили оградку. В соседней комнате стоит небольшой гроб. Ты очень стараешься не думать о нем. Ты рисуешь. Руки немного трусит, но ты, напрягая память и воображение, выводишь плавные линии. Портишь лист за листом до тех пор, пока не понимаешь, что это оно. Остаток ночи плачешь. Скульптура будет готова к сороковому дню. Среди голубеньких крестов сельского кладбища она будет белой вороной. Удивительно прекрасной белой вороной.
Ты идешь по мягкой траве. Каждый шаг дается с трудом, но тебе нравится гулять в парке, что набирал силу на месте старого лютеранского кладбища. Ты еще никому не сказал, но сам чувствуешь, что наслаждаешься солнцем последние деньки. Тебе 86 лет. Ты думаешь. Много думаешь. А последнее время все больше об ангеле. О старом и новом. И о Вене Пророке. И о том, что ты умрешь, и некому будет обрызгать твоего ангела против плесени. И цветы возложить будет некому. Только на закате понимаешь истинную причину того, почему много лет ходил к старому ангелу. Смеешься над собственной глупостью и детскостью. Думаешь о том, что глупо играть в сделки с Богом. Думаешь о Боге. Думаешь, что всегда верил. Всегда верил и просто боялся в этом признаться. Даже самому себе боялся. Кажешься себе очень никчемным и маленьким. Думаешь, как жалко понять все только перед самой смертью. Надеешься, что Бог знает, что истинно ты никому и никогда не желал зла. Вспоминаешь грехи. Много. Слишком много. А стыдно все больше за себя в пятнадцать, спускающего штаны над могилой. Заранее прощаешь мальчишек, если тоже самое будет с тобой. И снова о своем ангеле. Но уже не о каменном.