Затаив дыхание, внимаю каждому его слову, и, словно идиотка, киваю в такт, начиная понимать, что ужас отпускает… брезжит робкая надежда на лучшее.
— Ну же…
Только он замолкает, срываюсь места. Правда в коридоре едва не наворачиваюсь на скользком полу. Спасает стена, в которую врезаюсь.
Собираюсь быстро, и в течение нескольких минут уже готова.
Олег тоже — ждёт у двери, нетерпеливо брякая ключами от машины.
Сижу в авто, словно на иголках. Едем в тягучем молчании и болоте мыслей. Кусаю губы, мну в руках сумочку…
Жив! Жив!!!
Если бы не Олег, не думаю, что меня бы пропустили дальше приёмного покоя. Я до такой степени волнуюсь, что даже двух слов связать толком не могу. Заикаюсь, запинаюсь, слезами давлюсь, не в силах остановить истерику.
Олег берёт дело в свои руки — более спокойный, объяснять кто мы, зачем приехали. Но они заявляют, что нас никто не пропустит. Звонят куда-то…
— Документы на ребёнка у кого? — кладя трубку, спрашивает грузная тётка с равнодушным взглядом.
— У меня, — пока копошусь, откуда ни возьмись появляется Лютый с ещё одной работницей больницы. Явно его знакомая!
Она в течение нескольких минут договаривается с медперсоналом приёмного и нам выписывают пропуска.
— Спасибо, — от души благодарю, спеша за Сергеем, Олегом и женщиной. Поднимаемся, куда-то сворачиваем… пока не оказываемся в длинном коридоре с несколькими дверьми.
Останавливаемся возле огромной железной — кабинета МРТ.
— Я к себе! Если что, звони, — брякает знакомая Лютого и только уходит, он кивает мне:
— Твой сын здесь.
— Я хочу его видеть, — меня трясёт от нетерпения.
— Нельзя, Варь. Для начала его нужно обследовать, — придерживая меня за плечи, насильно усаживает на скамейку Сергей и остаётся сидеть рядом на корточках.
— Ты что-то недоговариваешь, — запинаясь, шепчу, судорожно схватившись за его руку. — Я должна…
— Хватит паниковать, — ответно мягко сжимает мою ладонь Сергей. — Я сказал как есть. Внешних повреждений нет! Но он сильно испугался. Так орал, что сорвал голос. И мне не понравилось его дыхание. Вот и решил отвести в больницу, а не к тебе. Потом понял, что ты меня не простишь, если я не позвоню и не скажу, где мы. К тому же нужны документы… Не волнуйся, сейчас его просканируют, и тогда с чистой совестью сможешь его забрать домой.
— Конечно, — опять болванчиком киваю, освобождая свою кисть из его крепкого, но неназойливого хвата. — Ты прав! Конечно! Спасибо большое.
— Вот и отлично! — заключает Лютый, встав в полный рост. — Так что не сходи с ума. Ещё не хватает, чтобы у тебя случился нервный срыв. НЕЛЬЗЯ! Твоему сыну нужна здоровая мать.
— Да-да, — часто-часто киваю, теребя лямку сумочки и не зная куда себя деть.
— Спасибо, — вновь роняю совершенно искренне. — За всё… — против воли на глаза набегают слёзы. — Ты… — замолкаю, горло сдавливает от чувств. — А что с Эвой? — уточняю секундой погодя, немного придя в себя и утерев непрошеные слёзы.
Лютый делает почти незаметный кивок, и охранник отходит чуть дальше по коридору.
— Здесь же! В больнице! — только остаёмся одни, ровно отзывается Сергей.
— Чёрт! — проскулив, кусаю губу. — Ей сильно досталось?
— Да, — как всегда честен Лютый, даже не попытавшись смягчить правду. — Но жить будет.
Опять киваю, погружаясь в раздумья, что перед подругой в неоплатном долгу.
— А… Тимур? — запоздало вспоминаю о муже.
— Тебя действительно это волнует? — цинично вскидывает брови Лютый.
— Конечно! — от возмущения задыхаюсь. — Из-за этой твари я чуть не потеряла сына!
— Тогда зачем хотела его вернуть?
— Чтобы… убить! Никого и никогда не хотела так сильно уничтожить, как его. Только не говори, что он в больнице… Не смей меня лишать надежды расправиться с ним собственноручно только из-за того, что может меня разжалобить какой-то своей раной, — чуть не давлюсь желчью.
— Мне жаль, но Тимура…
Сердце истерично ёкает в груди. Лютый делает паузу:
— Его больше нет!
Глава 48
Варя
— Ч… нет… — накатывает опустошение. Дыхание заходится, тремор сотрясает тело. — Так нельзя… нечестно… Он не мог так просто умереть! — качаю головой, не отдавая себе отчёт.