— Это неважно, Тимур. Просто смирись, он в доле! Его часть, не наша!
Неверие в его взгляде сменяется отчаянием, растерянностью.
— Ты всё-таки большая дура, чем я думал, — опустошённо выдыхает Гончий. — Ты сама грызёшь руку, которая тебя кормит! Как можно вышибать скамейку, на которой сидишь? — голос наливается яростью, недоумением. — Ты нас уничтожила, понимаешь? Лютый… нас лишит всего! Избавится от каждого из нас: от тебя! Меня! Твоих ненаглядных родственничков!
— Он этого не сделает. Он не такой, как мы. Возможно, заберёт то, что ему причитается, но, однозначно, не опустится до убийства, — смотрю на Тимура без страха, и плевать если меня ждёт очередное насилие.
Я наконец-то говорю то, о чём думаю. Впервые осмеливаюсь, хоть и трясусь от страха.
— Я никогда не понимала погони за большими деньгами. Не разделяла желания быть богаче, чем есть.
— Это потому что ты никогда не знала нужды! А если бы неделями грызла одну корку хлеба, рассуждала бы по-другому…
— Возможно, но я не виновата, что родилась в обеспеченной семье. Не виновата, что была единственным, любимым ребёнком. Я не просила меня баловать! И сейчас не прошу меня осыпать бриллиантами, купать в шампанском. Мне хватает, что имею… И в отличие от тебя, я не потеряла человечности. Я понимаю, что есть границы допустимого. Это у тебя это мания. Не путай меня с собой!
— Ты рассуждаешь как животные, которое радо куску жрачки и траху в период овуляции! — шипит в лицо Гончий.
— А что в этом плохого? — озадачиваюсь, делая вид, что мне плевать на откровенное обзывательство. — Возможно, простые животные гораздо счастливее тех, кто вечно зачем-то гонится, кто уничтожает других, пытаясь обогатить себя, надивиться на ком-то…
— Это отличает человека от животного — нам всегда мало! Мы хотим большего и лучшего! И нам плевать какими путями этого достигнуть! — чеканит яростно Тимур, сжимая до боли мои плечи.
— Если так, тогда гордись, по твоим меркам ты самый что ни на сеть человечный человек… Твоя алчность и жестокость поражают. Твоя корысть и жадность неиссякаемы. Твоя беспринципность не имеет границ! Вот только, если ты весь такой-растакой «человек», объясни, как вышло так, что наш бизнес на грани?
— Из-за тебя! — рявкает муж.
— Из-за бумаги? — переиначиваю его мысль, удивлённо вскидывая брови я. — Или всё же из-за твоих рискованных махинации? Может ты шёл на неоправданный риск? — не собираюсь щадить его эго. — Ты действовал безрассудно! И теперь я ещё больше убеждаюсь, что не зря вернула права Сергею! Может, он успеет вмешаться, и хоть как-то урегулировать дело…
— Ты сейчас серьёзно? — вкрадчиво чеканит Гончий, пиля мне пристальным взглядом.
— Вполне…
— Идиотка! — грубовато встряхивает меня Тимур. — Не он, а я твой муж. Я переживаю за нас, а он лишь о себе волнуется! Я управляю нашим бизнесом, ему до наших проблем нет дела! И если ты в этом ни хрена не шаришь, зачем лезть с советами, в которых не разбираешься??? Я разве учу тебя танцевать? Твоих подопечных???
— Нет, — тихо роняю, покачав головой, хотя его вопрос явно риторический.
— Вот именно! Потому что я ни хера не шарю в танцульках! А в большом бизнесе не хер делать такой, как ты.
— Я не могу иметь своего мнения? — хмуро уточняю.
— Можешь, но чтобы его иметь, хоть немного нужно понимать суть дела! И главное правило любого большого бизнеса: деньги должны делать деньги! Только круговорот помогает им не раствориться в системе. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское! И я до этого момента справлялся на «отлично»!
— Уверен? — не разделяю его самокритичности. — Насколько понимаю, ты тоже управляешь им не очень удачно. Мне надоело делать вид, что ничего не замечаю. Что не слышу, как судачит о твоих махинациях и опасных играх с опасными людьми!!!
Между нами повисает щекотливое молчание. Гончий яростно сопит, ненавидя меня глазами, я, задрав голову, отвечаю ему прямым взглядом, с вызовом.
Я больше не собираюсь бояться и терпеть.
— Тогда, всоси, малыш, если у меня на руках не будет этих документов, нас закопают. Меня уже шантажируют. Если не предоставлю гарантии того, что у нас есть все права, люди, с которыми связался, просто не вернут мою часть, потому что я не могу подтвердить своих прав! Сука, они мне не вернут и того, что вложил в сделку. А вложился я по-крупному! Настолько по-крупному, — каждое слово произносит так, словно гвоздь в стену вбивает, — что если не верну, мы будем жить на улице!
У меня аж перед глазами темнеет, сердце заходится сумасшедшим боем.
— Ты совсем одурел?! — едва нахожу силы, озвучить свой шок. — Зачем идти на такой риск??? — смаргиваю помутнение. — Тем более зная, у нас нет всех прав?