Пока сын спит, сижу на кухне и считаю, на сколько хватит оставшихся денег…
Если очень-очень скромно жить — может хватить на несколько месяцев, а значит, могу дотянуть до наследства!
Просто — минимум затрат!
Только выпиваю стакан воды, раздаётся кряхтение сына.
Шумно вздыхаю и иду к нему — в конце-концов это именно то, к чему я стремлюсь! Жить отдельно от мужа! Быть самостоятельной! Ухаживать за сыном…
Радуюсь тишине больше недели. Несмотря на скромность квартиры, чувствую, что за спиной расправляются крылья. Понимаю, это вряд ли надолго… Тимур не успокоится, пока меня не найдёт. И на улицу стараюсь выходить, как можно реже — так, чтобы сын дышал свежим воздухом, но при этом… чтобы не нарваться на ищеек, которых мог нанять муж. Гончий потому и носит это погоняло… его специализация находить и догонять!
А он уже вышел на охоту. Долго срывал телефон звонками и СМС, пока не внесла его номер в ЧС. Чуть подумав, меняю и телефон на кнопочный… самый простенький, перенеся самые важные номера!
А ещё — немного меняю внешность, обрезав волосы и перекрасившись в чёрный… уж как получается собственными средствами.
Затем, чтобы меня не бросились искать полицейские, вдруг он и к ним обратиться, набираюсь смелости и звоню им, сообщить, что просто ушла от мужа. Заверяю — меня не похищали. И когда они резонно подмечают, почему нельзя развестись? Лукавлю, что пока не готова с ним говорить на эту тему. Мне нужно время!..
Не уверена, что это срабатывает, но, по крайней мере, моя совесть чиста!
Зато потом получаю звонок от Эвы…
— Ты где??? — паникует она.
— Не могу сказать, — виновато выдыхаю. Мне стыдно, ведь я не отвечала ей больше недели!
— Чёрт, Варь, — голосит Эва, — что происходит?
— Я ушла от Гончего, — в лоб, зато честно. — Не сказала, чтобы…
— Уже знаю, — выдаёт она, — я о другом! Я дико волнуюсь… Ты хоть представляешь, что он тут чудит?
— Нет, и знать не хочу!
— Зря! Он… тебя объявил свихнувшейся. Даже справкой трясёт, что у тебя зафиксированы частые нервные срывы. Что ты наркоманка… Что у тебя послеродовая депрессия, и ты опасна для сына!
Каждое слово для меня словно удар молота по наковальне.
— Он… бы не… — сглатываю. — Вот же тварь! — накатывает злость. Сердце чуть из груди не выскакивает. — Вот же… — умолкаю, суетливо соображая, что делать.
— Я ему не верю! И если ты сделала такой шаг — значит были причины! Не буду спрашивать, что случилось. Если не рассказываешь, не считаешь нужным, но если борешься за себя — не уступай!
— Спасибо, — глаза щиплет от неожиданной поддержки. А доброе слово и собаке приятно. — Правда… спасибо.
— Деньги есть? — не унимается Эва.
Несколько секунд молчу:
— Справляюсь, — кажется верх неприличия ещё и деньги у знакомой клянчить. Она никогда не плачется, хотя живёт на порядок хуже меня. — Просто мне нужно время…
— Конечно, но если будет желание — я всегда на связи, — роняет напоследок Эва. — Держись!
Кладу мобильный на стол, про себя чертыхаясь на чём свет стоит!
Каков гад?! Это ж надо… опуститься до такого!
На нервной почве у меня открывается кровотечение. Одолевает слабость, головокружение… И когда чуть не роняю сына из рук, понимаю всю опасность и набираю гинеколога.
Анна Семёновна готова меня принять, но куда девать сына? Не с ним же идти…
Первая мысль набрать няню, отпадает.
Во-первых, это трата денег, которых и без того катастрофически мало. Во-вторых, Гончий мог с ней связаться… это ведь он её нанимал…
И чуть посомневавшись, набираю Эву. Она, естественно, соглашается.
Ко мне едет, виляя по городу и проверяя, нет ли хвоста — это с её слов.
— Я быстро, — заверяю кивком, только целуемся и она проходит в квартиру.
— Не спеши, — отмахивается она, — я сказалась больной, день у меня есть, — шарит взглядом по скромному коридорчику. — Мило…
— Да, а главное, тихо и спокойно, — жую губу. Ещё сомневаюсь… но Эва заверяет, что я обязана за собой следить:
— Твоё здоровье — прежде всего! Если попадёшь в больницу, подумай, кому достанется сын? — вскидывает брови.
Хороший аргумент.
— Да ты права!
Как бы не страшилась ловушки, Гончего в клинике не обнаруживается.
Приём проходит быстро.
Анна Семёновна меня заверяет, что у меня истощение, и необходимо более тщательно обследоваться в больнице, но я отказываюсь:
— Прошу, я не могу лежать… Мне нужно что-то, чтобы хоть как-то облегчило самочувствие.
Анна Семёновна тяжко выдыхает: