- Здравствуйте, мистер Торн, - проговорил я, предусмотрительно не протягивая руки и вообще не отлепляясь от стены. Краем глаза видел, что автоматчики почти завершили обыск, но тот, кто меня предупреждал, все еще держит на прицеле. - Чем обязан визиту?
По правде говоря, несколько вариантов у меня уже оформились. И очень неприятных вариантов. Но все же хотелось послушать, что скажет старый хрыч.
Фридрих указал на диван и бросил на меня вопросительный взгляд. Я кивнул. Автоматчик толкнул прикладом дверь, закрывая, а мы с гостем уселись друг напротив друга: я занял место в кресле.
- Понимаете, - очень скромно начал Фридрих Торн, - я давно хотел познакомиться с вами лично. Конечно, мы уже с вами встречались. На совещании...
- На суде, - кивнул я. - Лица вашего не видел, но голос запомнил.
Фридрих улыбнулся тепло и легко, словно благодаря меня за такое одолжение. Я вновь напомнил себе, что с подобными личностями расслабляться нельзя. Умный человек, как этот Фридрих, никогда не станет выпячивать силу напоказ. Вначале он предпочтет узнать о противнике все, затем попытается создать ложное впечатление, втереться в доверие, а затем...
В общем, ну прямо как я с Эбигейл и Антуаном.
- Да, - кивнул Фридрих.- Совершенно верно.
- Извините, мистер Торн, только не сочтите это за грубость...
Ага, я тоже иногда бываю просто тошнотворно вежливым.
- ...Но я хотел бы узнать вот что.
- Да-да?
- Насколько я понял, расследование мисс Сингрей - не для широких кругов. Скажите, она в курсе, что вы... э-м-м...
- Нанес вам визит? - понимающе уточнил Фридрих. - Нет, не в курсе. А теперь позвольте и я кое-что уточню.
Я кивнул, внутренне подбивая результаты наблюдений.
Автоматчики не завершили обыск. Когда прозвучал неслышимый для меня приказ, они просто остановились и - все. Никаких отчетов, мол, все здесь нормально, ничего. Это еще раз подтверждает, что посещение и осмотр - пыль в глаза.
«Неужели этот дяденька кроет Эбигейл? - подумал я. - Так, чтобы она сама ничего не знала»
Дальнейший ход беседы показал, что мой вывод оказался в корне не верным.
- Понимаете, - проговорил Фридрих, трогательно смущаясь, - Эбигейл не знает о моем визите. И, самое главное, не должна знать.
Голос его стал суше.
- Вы должны понять, что я никоим образом не представляю орган, в котором имею честь трудиться. Совет наказаний - юридически подчинен только верховному Совету Города, и выносит вердикты исключительно по военным и политическим статьям. А то, чем занимается мисс Сингрей, пока относится... э-м-м... к иным сферам. Однако...
- Однако вы все же здесь.
- Да. - Голос Фридриха посуровел. - Дело в том, что мне не безразлична мисс Сингрей.
- Вы родственники? - тупенько спросил я.
Хотел еще глазками похлопать, но решил, что это будет перебор.
- Официально - нет, - покачал головой Фридрих. - Однако Эбигейл мне как дочь. Я был дружен с ее родителями. Очень. Вот с ними я был практически в родственных отношениях. А, когда они погибли...
- Соболезную.
- ...В войне с волками...
- Ой...
- ...Я забрал Эби к себе. Официально опекунство не оформил, но...
- Понимаю, - кивнул я серьезно.
Пусть он таким меня и запомнит: придурковатым и простоватым дурачком. Все эти пустые «понимаю», «соболезную» - гениальная придумка человечества. Слова, призвание которых банальных заполнить неудобные паузы. И они ничем не обязывают. А в нашей с Фридрихом беседе я наполнял их еще и первосортным ядом. Тонким, почти неуловимым. Ведь о каких соболезнованиях идет речь, когда я же людей и убивал? О каком понимании я говорю, когда в жизни не имел семьи, как и все прочие волки.
Но... кажется, мой яд не прошел даром. Шутка обернулась во благо - всего один раз, да и то коротко, на миг, но на дне голубых глаз Фридриха что-то едко сверкнуло. Кажется, он и сам понял, что я играю, как играет он сам. И это лишь утвердило меня во мнении, что беседу веду я с опаснейшим человеком. И нужно железно усвоить, что простенькие приемчики с такими личностями не проходят. А шуточки вообще нужно забыть. Тут уже речь идет о войне по-крупному...
- Я изначально был против затеи Эбигейл с привлечением волка к расследованию, - говорил Фридрих. - Она ранимая женщина, с тонкой душевной организацией. Доверчивая, добрая...
«Что за фигню он несет? Когда к сути-то перейдет?»
- ...А еще эта травма... - голос Фридриха трагически дрогнул. - Вы знаете, как тяжело переживают потерю родителей девочки? Для них это подобно катастрофе. И никакой любовью потом не восполнить ту утрату.