- Ты чего, психичка?
- Я?!! - прошипела Эбигейл.
На щеках у нее пунцовели розы.
- Слушай ты, спермотоксикоз, если ты еще раз ко мне приблизишься...
- А-а-а... - я нагло осклабился. - Ты все не можешь забыть того дружеского поцелуя в переулке.
- Что?!
- Прости, Эби-детка, но я не хотел разбивать тебе сердце...
- Тварь!
Я успел пригнуться. Над головой пролетела тарелка с засохшим кетчупом, которую я оставил еще после завтрака. Ударилась в стену и разлетелась осколками.
- Ты мне еще и в глаза решился врать, подонок?!
- Эби...
- Для тебя, урод, я мисс Сингрей!
Бац! - сказала, разлетаясь на десятки осколков, кружка, вместо крови, оставляя на стене пятна кофе.
- Нашелся здесь моральный инвалид! Ты думаешь, что вокруг только такие же шлюхи и бляди, вроде тех, которым ты засаживал в Яме?! Чтоб ты сдох, волк!
- А по-моему, - крикнул я, уворачиваясь от вазочки, - тебя очень даже зацепил невинный, почти дружеский поцелуй.
- Сейчас моя пуля твой член зацепит! Кобель!
И она натурально потащила из кобуры пистолет.
Боги! Она действительно решила стрелять?!
Ба-бах!
Грохот шибанул по барабанным перепонкам, я машинально упал на пол. В воздухе поплыл кислый запах пороха.
Где-то в прихожей что-то взорвалось, послышался топот. Эбигейл рявкнула:
- Все вон, вашу мать! Здесь проходит спецоперация!
- Но...
- Вон, я сказала!
- Но мисс Сингрей, система наблюдения...
- Это я отключила! Под мою ответственность! А теперь оставьте нас. Быстро!
В прихожей потоптались, но все-таки вышли.
Я приподнялся, выглядывая из-за дивана.
«Интересно, - пронеслось у меня в голове, - а, чисто теоретически, могла ли она спятить?»
- Иди сюда, волк, - с обманчивой ласковостью позвала Эбигейл, поигрывая большим черным пистолетом. - Сейчас я тебя кастрирую бесплатно и быстро, животное!
«Она действительно отключила наблюдение? Зачем?»
Видимо, мой вопрос читался на лице. Эбигейл нехорошо улыбнулась.
- Да-да, мой дорогой волк, чтобы никто не видел, что я пристрелила тебя просто так. А потом все узнают, что это ты атаковал меня.
«А мне кажется, - догадался я, - ты просто не хотела, чтобы в файлах охраны осталась твоя беседа с Фридрихом...»
А вслух сказал:
- Малышка, так в чем проблема? Ну подумаешь - поцелуй...
- Ненавижу! - прошипела Эбигейл, направляя ствол мне в грудь. - Ненавижу тебя и всех волков! Твари! Уроды!
- Это очень по-женски, - кивнул я, - да только, мне кажется, ты явно перегибаешь палку. Да и пистолем этим ты ничего не добьешься. Сама знаешь, что...
Окончание тирады потонуло в ритмичном уханье пистолета - лицо Эбигейл вдруг странно побледнело, едва ли не до прозрачности, глаза стали блестяще-серого цвета, а побелевший от напряжения палец зажал спусковой крючок. Да так, что все обойму крупнокалиберная двадцатиразрядная «Кобра» выплюнула за шесть секунд.
Я еще говорил, когда инстинкты волка окончательно считали выражение лица Эбигейл и стало понятно - женщина вот-вот сойдет с катушек. И потому, продолжая трепаться, я начал действовать.
Спусковой крючок утонул в рукояти пистолета, щелкнул курок и в облаке раскаленных пороховых газов ко мне устремились пули. Первые три вспороли стену чуть левее от моего плеча. Каждая - на дюйм ближе к моей ненаглядной особе. Еще две просвистели уже у самого уха. К счастью, я уже двигался и уходил со смертельной позиции.
Следующие две пули почти одновременно рванули левый рукав, обожгли плечо, а затем, в крошечных облачках крови, клюнули стену. Это были последние, которые я отметил.
Прыжок в сторону, переворот через голову, амортизация броска, обманный маневр и резко срываю дистанцию. Подлетаю к Эбигейл (она все еще смотрит в то место, где я находился секунду назад), легонько хватаю за руку и заставляю направить ствол в потолок. Приходиться напрягаться, ибо инстинкты и намертво въевшиеся в подкорку рефлексы заставляют опасного человека скрутить по всей форме, с переломами и прочими радостями спецназа.
Одна пуля летит в сторону и пробивает плоский монитор на стене, остальные «Кобра» выплевывает уже в потолок. На нас с Эбигейл сыплется бетонная крошка.
- Ненавижу, - с рыданиями кричит Эбигейл мне прямо в лицо.
«Кобра» в ее руке заходится металлическим кашлем и смолкает, отбросив назад затворную раму - обойма пуста. На пол с мелодичным звоном падают отработанные гильзы. Ноздри жжет запах пороха.
- Ненавижу!!! - кричит Эбигейл в моих объятиях. - Твари! Ублюдки! Из-за вас погибли мои родные!!!
Я очень осторожно вынимаю из ее ладони пистолет и швыряю на пол. Затем прижимаю женщину и шепчу: