- Тише, малышка. Тише...
- Ненавижу! - Глаза Эбигейл ярко-ярко зеленого цвета. Они полны слез и сверкают. - Ты меня слышишь, тварь?! Ненавижу!
И с той же экспрессией женщина обхватывает меня так, что ее ногти до крови расцарапывают кожу на моей спине. Поцелуй Эбигейл был жарче солнца...
-4-
Я словно падаю в раскаленный металл.
Одно мгновение - и уже ничего изменить нельзя!
Эбигейл приникла ко мне с яростью и страстью. Секунду меня жег самый чувственный поцелуй в моей жизни, а затем женщина вцепилась зубками в мою губу. По подбородку потекла тонкая струйка, во рту стало солоно.
«Пускай, - думал я терпеливо, - сейчас она вымещает злость не ко мне, а к себе... так что пусть...»
Но боль меня не протрезвила. Наоборот, это стало частью жара, который, самым невероятным образом, прорвал запруду воли и вырвался наружу.
Эбигейл, словно обезумевшая, впилась поцелуем в мой рот. Ее язык коснулся моего, а тело...
Она прижималась ко мне так сильно, так яростно, так... по-женски! Млела от желания. Ее щеки утратили краски, дыханье стало тяжелым. И, чувствуя ее грудь сквозь ткань одежды, утопая в ее запахе, я больше не мог сопротивляться. Хотя, конечно, если откровенно, о сопротивлении в тот момент я вообще не думал.
В низу живота вспыхнуло, в штанах мгновенно стало тесно. Упругая сладость требовала немедленного освобождения и женской ласки.
Ощутив мою эрекцию, Эбигейл вдруг напряглась и резко отстранилась.
Ее глаза лихорадочно блестели, в них стояли слезы и...
Трудно описать это выражение. Словно этой женщине что-то давным-давно причиняло страшное мучение. Настолько, что вся ее жизнь прошла в тени этой застарелой боли. И вот, как человек, который внезапно получил возможность избавиться от муки, но избавиться путем опасным и отнюдь не безболезненным, он решился. Решился на грани наваждения, почти не осознавая своих действий.
Мне были знакомы эти чувства. Нам, волкам, пришлось жить с этим от самого нашего чудовищного рождения. Нежеланные дети, ночной кошмар, который не исчез с рассветом, а стал кровавой явью...
Эбигейл тяжело дышала, глядя мне прямо в глаза. Ее утратившие краски щеки, распахнутые глаза и этот блеск на дне зеленых озер - все это безумно возбуждало и, одновременно, заставляло мое сердце сжиматься от боли и тоски.
- Что ты со мной сделал? - прошептала она обреченно. - Что ты со мной сделал, волк?
Вместо ответа я закрыл глаза и медленно, изнемогая от желания, но неторопливо и нежно коснулся губами ее губ.
Секунду ничего не происходило, а затем, вначале вяло, но меня встретил ответный поцелуй. Он был отражением моего желания, моего напора, но не чувств женщины. Все это странным образом напоминало какое-то ролевое изнасилование. С той лишь разницей, что «жертва» не кричит и не сопротивляется. Просто она вдруг стала кем-то вроде марионетки, словно в один момент утратила контроль над собственным телом и, полностью осознавая происходящее, страдает и жаждет удовольствия одновременно...
Мысли были рваные, метались, словно рыбешки в мутной воде, оставляя только неясные силуэты. Но мне, кажется, почти удалось добраться до сути проблемы, однако додумать не дали.
Не щадя мою кожу, оставляя на ней алые следы царапин, Эбигейл сорвала с меня куртку, рывком задрала футболку и принялась с безумной страстью осыпать поцелуями мою грудь.
- Возьми меня, зверь! - простонала она с непередаваемой смесью жертвенности и гнева. - Быстрее же, ублюдок!
Рывком я перехватил ее запястья, вздернул, заставляя Эбигейл закусить губу от боли и вскинуть лицо. Глядя в ее закрытые от стыда глаза, я положил ладонь ей на плечо. Провел кончиками пальцев по шее, наслаждаясь шелковой гладкостью кожи, а, когда пальцы нырнули под ткань блузы, резко собрал их в кулак и рванул.
Треску ткани вторил полу-стон, полу-крик женщины. Она повела плечами, пытаясь закрыться от моего наглого взгляда, шевельнула локтями, но, скованная моей властью, оставалась беспомощной. И тогда на ее щеки вернулась краска. Вначале лихорадочными оттенками, словно россыпью лепестков роз, затем сильнее, пока даже губы не стали вновь коралловыми, припухшими, жаждущими страсти...
Она стояла предо мной вытянувшись безвольной жертвой, словно подвешенная на крюки марионетка. Золотистые волосы рассыпались по плечам, расхлестались, как и все сейчас в нашей жизни. Я окинул взглядом ее грудь, крупную, женственную, подчеркнутую кружевным черным бюстгальтером. Эти округлые формы заставляют забыть обо всем на свете, думать лишь о том, что произойдет здесь и сейчас...
Мое сердце забилось тяжелее, привычно нагнетая давление и горяча кровь. Я положил ладонь на живот Эбигейл.