Я приблизился, подцепил края трусиков пальцами и резко сдернул. Черная кружевная тряпочка, пропитанная пахучими соками, соскользнула с лодыжек и упала на пол. Последний бастион защиты пал. Теперь я отчетливо видел сокровенные врата, бутон страсти, чьи лепестки налились возбуждением и раскрылись, готовые принять меня.
Эбигейл всхлипнула, когда я провел пальцем между влажных губ, расправляя их. Палец легко скользнул по нежнейшей коже, запах секса стал сильнее, а Эбигейл медленно и красиво выгнула спину.
Я заметил, что при этом она все равно не поднимала взгляда. Наверное, у нее еще и глаза закрыты.
Вновь промелькнула ассоциация, что я овладел ее телом, причиняя страдания душе.
А в следующий миг мои ладони легли на ее ягодицы, раздвинули, и я плавно качнулся навстречу. Едва миновал лепестки и ощутил, как внизу стало горячо, Эбигейл глухо застонала.
- Вот так, малышка, - прохрипел я с рычанием. - Твоя покорность краше любого ответа. Скажи честно, ты ведь ждала, когда я возьму тебя на абордаж?
Вместо ответа Эбигейл еще ниже опустила голову и в ее тело вновь вернулась мелкая дрожь.
Не знаю почему, но эта дрожь вызвала во мне приступ ярости.
Мои пальцы впились в ягодицы Эбигейл, словно когти коршуна. Я резко двинул бедрами, вгоняя жестко и до упора. Инерцией Эбигейл толкнуло на подушки дивана, она хрипло застонала. Я задвигался быстрее, с каждым новым толчком лелея злобу.
От такого темпа сочная грудь Эбигейл закачалась, а сама женщина смолкла, не в силах произнести ни слова. Только и могла что стонать с придыханием, то ли мучаясь, то ли наслаждаясь тем, что всю ее нежность пронзает мужская сила, что ее страхи пронзают ее же покой...
Жестко, быстро, уверенно и с громкими всхлипами и шлепками я вгонял в Эбигейл член. По внутренней стороне ее бедер текло, пахучая влага оставалась и на мне. Так и не подняв головы, с закрытыми глазами и закушенной до крови губой, Эбигейл вдруг стала отвечать: задвигала бедрами навстречу. И в этом ответе было отражение моей ярости. Казалось, теперь женщина с неуловимым цветом глаз хотела продолжать, хотела быть оттраханной несмотря ни на что. А после - после пусть хоть весь мир рухнет к дьяволам в ад...
Постепенно атмосфера на диване менялась. Сильнее разгорался ошеломляющий жар, словно у низвергающейся в пропасть звезды, которая в последние мгновения своей жизни светит особенно ярко. Страсть и желание затмили все: теперь и я, и Эбигейл оказались заложниками физиологии. Все образы прошлого ушли, осталось только желание жить. Желание, которое сильнее страха смерти, желание, которое стало определяющим для всех и каждого, но которое с легкостью угасающего пламени сеяло смерть...
Изгибаясь, Эбигейл вскрикивала, тут же, стыдясь, прикусывала губу, закрывала рот ладонью, но стоны все равно получались громкими. И от них моя кровь кипела.
Другой биологический вид, другая формация, другая жизнь, настроенная на то, чтобы стать жизнью доминантной. А значит - покорить другую. И вот та, другая, в облике сосредоточения всей красоты мира, познавшая материнство, полная зрелой сексуальности женщина покорена мною. Оставив попу, кричит от мучительного удовольствия, податливая и нежная.
Мои пальцы сорвались с талии Эбигейл, скользнули по ребрышкам и вонзились в грудь. Стискивая, сминая, чувствовал, как от примитивной ласки затвердевают соски.
Я потянул Эбигейл на себя, она послушно поддалась, выпрямилась, насколько позволяло положение, но сразу отвернула голову. Несмотря на то, что я был сейчас господином ее жизни и тела, на то, что пляска любви связала нас, я вдруг понял, что эта нерушимая преграда из опущенных век отдаляет Эбигейл от меня. Мы с ней в разных вселенных. Возможно, еще в разных времени и жизнях...
От отчаянья я ускорил темп. Эбигейл мгновенно отозвалась на эту жесткую монополию ритма: я ощутил сладкую пульсацию в ее влагалище, влаги стало больше. Ее пальцы вцепились в мои бедра, умоляя не останавливаться, ногти глубоко вонзились в кожу. Женщина двигалась с той же резкость, что и я, шире открывая себя, подыгрывая темпу и стараясь подставить себя так, чтобы ощутить мужчину каждой точкой.
Охрипшим от стонов голосом Эбигейл зарычала. Я перехватил ее за шею, заставил повернуть голову. И увидел, как по раскрасневшимся от удовольствия щекам, оставляя серебристые дорожки, текут слезы.