- Ребята, слезайте, холодно же! - прокричал Александр Тимофеевич, идущий рядом с поджарым Жирневым.
- Ничего себе! Вы чем-то занимаетесь? - спросил он.
Серёга взял слово.
- Да, гимнастикой занимаемся. Уже пять лет.
- Моим бы так научиться, будут тогда вообще все соревнования с налёта брать... - прозвенел Жирнев.
- Может, мы завтра утром мастер-класс проведём? - спросил Серёга, обращаясь к нему.
Но вот кто, спрашивается, его за язык тянул? Зимой, по идее, ни о каком мастер-классе не может идти и речи. Помимо банальной плохой и неблагоприятной погоды, существует такая вещь, как хват. Летом ещё ничего, максимум, можно мозоль сорвать, а вот зимой, когда кожа обмякла за осень, вертеться на замершем турнике - стирать руки в кровь...
- Да ты о чём? Мороз какой! - вмешался Александр Тимофеевич.
- Пустяки, справимся, правда, пацаны?
Ну мы, конечно, чтобы, так сказать, не посрамить достоинство, ответили, мол, да, никаких проблем, а сами аж заскрипели зубами.
- Вы смотрите, чтоб не в напряг было. Завтра, перед зарядкой продемонстрируете. А сейчас айда в столовую, время ужина.
- Так точно! - проговорил Серёга и зашагал в кузню мощных и здоровых тел.
Когда покушали и вернулись в комнату, отчитали Серёгу за такие выпады, тем более, несогласованные. Возможно, он забыл, как было в прошлый раз. А вот я и Сашка помнили.
Два года тому назад нас попросили урок провести по физкультуре. Физрук разъяснил, мол, покажите пару упражнений и дело с концом. Но нет! Мы парни удалые, азартные! Весь урок крутились, отжимались, подтягивались, несмотря на погоду. В итоге, в конце занятия кожа на ладонях стёрлась так, что мне почудилось, будто я видел сухожилия...
Встали рано, готовились в незапланированному выступлению по милости Питонова... Умылись, оделись и размялись сразу в комнате, чтобы в назначенный момент выбежать и на горячую отбарабанить. В процессе бранили Серёгу, конечно.
Без пяти минут рванули на площадку. Там ни души. Гробовая тишина. Вдруг запоздавшая сова пролетела в небе, неся в клюве мышку. Больше живности, кроме нас, не наблюдалось.
Ждали, ждали, озябли наконец. Рванули обратно. Тишина, как и до подъёма. Приоткрыли дверь комнаты Жирнева, где спал и Александр Тимофеевич. Спёртый запах алкоголя и сигарет, духотища. Мы смекнули, что к чему и смело пошли в комнату.
Вчера вечером, видимо, старые друзья отметили свою встречу. Жирнев подымал весь народ. Каждый знал, что его обязательно разбудят, а потому спокойно прозябал в тёплой и, наверное, уютной постели.
- Подъём! - послышалось где-то через час, как мы пришли обратно. Трезвонящий голос просто разрывался. - Проспали! Подъём!
Ввалился Жирнев.
- Ребята, вы простите, сегодня не получится, завтра давайте? - говорил он, опёршись на косяк двери. Правая щека припухла, и веко частично не двигалось.
- Завтра похолодание, говорят. Навряд ли получится... - с глубоким отчаянием пробурчал Сашка.
- Эх! Похолодание... Жаль... Ладно, одевайтесь на завтрак.
Фух! Пронесло! Ясенев отыграл блестяще.
Мы вкусили вкуснейшей гречневой каши с топлёным молоком и напялили болоньевые штаны для скорой поездки на лыжах. Прокусанная щека всё ещё ныла.
Встаём на лыжи
На природе благодатно! Свежий, насыщенный запахом ельника, воздух действует на глотку и нос, словно красный перец. Иногда всё замолкает на мгновение, но, когда проносится широченный лыжник, ощущение, будто ты в городе. Я сонный, впрочем, ничего нового. Практически всегда такой, нахожусь, так сказать, на энергосбережении. Перед завтраком я успел прочесть главу из книги. Она оказалась до боли смешной. Есть такие книги, которые заставляют хохотать во весь голос. Эта книга - одна из них. Чтобы добиться такого эффекта у читателей, автор должен либо натуральным образом пахать, да так, чтобы капитально, либо иметь неподражаемое, врождённое, понятное почти для любого чувство юмора.
Тем временем мы встали в очередь за лыжами. Двор базы заполонили краснощёкие, курносые парни и мужики. Плотно заправившись в столовой, они терпеливо стояли, словно верблюды, когда на них нагружают пожитки. Торопиться некуда. Пища переваривается, энергия вырабатывается. Пока все приготовятся, она как раз и всё. В центре Александр Тимофеевич с Петром Геннадьевичем курировали занимающихся. Сашка подошёл к отцу.
- Пап, нам с вами ехать?
- Не-не, ты что, не угонитесь. Езжайте вон по той, которая самая левая. Там никого не должно быть, - скомандовал Александр Тимофеевич.
- Слушай, может они с нами всё-таки. Чего им одним делать, а так пристроятся и неспешно будут...
- Ага, и какой-нибудь сумасшедший из твоих собьёт их на огромной скорости. Пускай лучше по самой маленькой трассе погоняют в своём темпе, - перебил его Сашкин отец.
- Эх, ладно. Не сворачивайте никуда, а то редко кто там проедет... В общем, в лыжню встаньте и никуда с неё, - проговорил Жирнев, прерываясь и чуть запинаясь.
Сашка взял слово.
- Не переживайте, всё будет хорошо, с лыжни никуда, - я и Серёга подтвердили.
На раздаче суетился старичок Петрович. Я слышал, как его так называли старшие. Подходя к входу, он просто смотрел на клиента и без слов шёл за лыжами. За месяц он выучил, какой у кого размер, и кто что предпочитает. На руки давали ботинки, палки, ну и, собственно, сами лыжи. Очередь, наконец, дошла и до нас. Мы аж околели! Петрович скользнул по нам взглядом, чётко отработанный механизм дал сбой. Он нахмурился и потупился.
- Дядя, нам бы лыжи, - тихо проговорил я после неловкого молчания, которое длилось секунд десять, но для меня оно показалось вечностью.
Петрович смотрел мне в глаза не мигая.
- Новенькие? - спросил он.
- Да!
- Размеры какие? - захрипел он и кашлянул.
- Два сорок, один сорок два, - справился Сашка.
Петрович развернулся на сто восемьдесят градусов и зашаркал по деревянному полу, который, особенно на пороге, стёрся и превратился в грубый спил. Копался он долго, подыскивая нам нужные размеры. Механизм и взаправду сломался. Всё стояло по своим местам, заходи, бери. Теперь же приходиться рыться в самых отдалённых уголках...
Всё-таки после ругани сзади Петрович вытащил нам три пары отнюдь не новых ботинок и три пары также не новых, но пластиковых лыж. Мы пощупали их скользящие поверхности, и они были совершенно сухими. Как же так? Где парафин?
- Дядя, а напарафинить можно? - хором спросили мы.
- Э... Так это... Они у вас же беговые, с насечками, нет смысла их мазать, там всё гасится, толку нет. Вы ж не часто ездите, да? - говорил Петрович трогая лыжи. Мы кивнули. - Ну и всё, не забивайте голову, вам их лет на двадцать их хватит, идите с Богом, - справился Петрович и моментально подозвал следующих.
Сашку такой ответ не удовлетворял, и он рвался обратно в корпус, однако, когда я и Серёга начали готовиться к забегу, ему, должно быть, стало банально лень. Поэтому, Ясенев будто забыл то, что говорил минуту назад и присоединился к нам. Напялили ботинки, вставили их в клеммы, приподняли с земли палки и продели руки в петельки, дабы те не спадали.
-Готовы!? - прокричал Серёга, - Тогда вперёд!
Я вонзил острые наконечники в утюженный снег и, похрустывая, покатился. Пацаны за мной.
Ездок из меня, прямо скажем, не очень. За всю свою жизнь я катался в лучшем случае раза два. Однако, делал вид, что я человек бывалый, а на деле далеко не сразу вспомнил, как тормозить. Колени не согнул, не наклонился вперёд, из-за этого я был крайне неустойчив, в частности на поворотах. Видел закругление - надеялся на чудо. И чудо свершалось! Я вписывался в него, как профессиональный биатлонист! Даже Ясенев-младший, ехавший за мной, одобрительно крякнул.