– Ну чо, Пеша, как я тебя сделал? – раздался ехидный, задыхающийся шепот лежащего рядом Витьки.
– Это в последний раз, – сказал Сашка и поднялся. Отряхнувшись, он отстегнул крепления и, пристально оглядев знакомые лыжи «Сортавала», направился к отцу, оживленно обсуждающему с коллегами сегодняшние старты. Озадаченный Витька посмотрел ему вслед, удивляясь спокойствию своего конкурента и отсутствию у того злых слез от очередной неудачи.
Случившееся событие никак не укладывалось в голове старого тренера, однако возраст и фатализм, свойственный пожилым людям, не давали ему сорваться в истерику.
«Еще успею все обдумать, – успокаивал он себя. – Это же надо! Я попал в свое детство! Что же теперь будет?»
Понемногу его начала охватывать эйфория, лицо расплылось в улыбке.
«Только бы ничего не исчезло! – взмолился он всем богам сразу. – Неужели я смогу прожить еще одну жизнь?»
Отсутствие рвущих болей в тазобедренном суставе и необычайная яркость восприятия казались невероятным благом. Радостные мысли были прерваны раздраженным голосом отца:
– Сашка, ты что сегодня учудил? Зачем остановился, целую минуту потерял, ведь мог в десятку попасть.
Александр Петрович молчал, уставившись в знакомое лицо. Удивительное дело! Он, человек шестидесяти лет, глядя на своего тридцативосьмилетнего отца, судорожно боролся с желанием броситься ему на шею и восторженно заорать: «Папка! Ты живой! Здравствуй, как я рад тебя видеть!»
Но он, конечно, не заорал, мозг пожилого человека лихорадочно просчитывал линию поведения, чтобы не ляпнуть лишнего и не привлечь к себе ненужное внимание.
– Сам не понимаю, – смущенно ответил он на вопрос отца. – Ты что-то крикнул, я не разобрал и остановился, подумал, что-то важное.
Пара тренеров, стоявших рядом с батей, засмеялись.
– Ну, Саныч, надо было тебе громче кричать, – сквозь смех сказал один из них. – Парень у тебя глуховат, оказывается.
– Никакой он не глухой! – возмутился отец. – Не понимаю, что на него нашло сегодня. Ладно, Саша, езжай домой, маме передай, что я немного задержусь.
После этого он вновь углубился в беседу с коллегами, не обращая на сына внимания.
Александр Петрович понятливо ухмыльнулся про себя: «Все с вами ясно. Наверняка у Богданова, как обычно, бутылка в рюкзаке. То-то батя меня спроваживает, боится, что маме все расскажу».
При мысли о матери его опять переклинило.
«Неужели я ее скоро увижу», – думал он, уставившись в никуда.
– Да что с тобой творится сегодня? – возмутился отец. – Опять в облаках витаешь? Быстро на лыжи и дуй до дому!
Сашка всунул носки лыжных ботинок в рэтэфеловские крепления, закрепил дужки петушками и двинулся в путь. Соревнования закончились, и сейчас в сторону города по лыжне, не торопясь, двигались сотни людей. Удивительное дело, если несколько минут назад во время гонки он не чувствовал веса лыж, то сейчас неуклюжие лыжи Сортавальской фабрики раздражали своей тяжестью.
«Надо у отца “Эстонию” или, на худой конец, “Карелию” выклянчить, все лучше, чем эти доски, – проскочила в голове неожиданная мысль. – Хотя не даст он ни фига, скажет, вначале первый разряд выполни».
Александр Петрович вздохнул, вспомнив пластик, которого ему не видать еще лет восемь.
«Ну, дурак… надо решать, как дальше жить и что делать, а я о лыжах размечтался», – спохватился он, вспомнив о случившемся. Во время этих размышлений ноги сами несли его в сторону дома по лыжне, отмеченной желтыми флажками из крашеной стружки.
Тело, после «пятерки» остававшееся непослушным, быстро возвращалось к нормальному состоянию. Ускорившись, он начал обгонять лыжников, идущих прогулочным шагом. Те дорогу не уступали, поэтому их приходилось обгонять по снежной целине. К счастью, через пару километров пришлось съехать с лыжни и дальше пешком добираться до дома. Знакомой дорогой он неторопливо шел, разглядывая деревянные одноэтажные дома городской окраины. Вскоре показался их трехэтажный дом, великаном возвышающийся среди них.
Автоматически отметив отсутствие рядом новых высоток, Саша зашел в подъезд. Поздоровавшись с соседом, бегом поднялся на третий этаж и, чувствуя, как бешено бьется сердце, нажал трясущейся рукой кнопку звонка.
Послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, на Сашку с улыбкой глядела мама. В первый момент он ее не узнал, в его памяти она осталась невысокой седой старушкой, а сейчас он перед собой видел молодую темноволосую девушку, притом очень красивую. Мама, видимо, стряпала перед его приходом, ее руки были в муке. Она вытирала их полотенцем и вопросительно смотрела на него.