— Ты ведь знаешь, что время в пирамиде и вокруг нее течет медленнее. Почувствуй, словно бы оно умерло, ощути удовольствие от этой смерти.
— Какое же удовольствие в смерти?
— Со временем ты перестаешь испытывать эмоции, свойственные человеку. Пагубные желания, дикие страсти, погубившие не одну вашу цивилизацию — исчезнут. Останется одно желание — познания.
— А что потом?
— Следующее познание. Ты как бы выращиваешь чудесный сад, тот самый потерянный Эдем, в котором твое долгое и прекрасное царство.
— Чудесный сад? Но я не вижу не одного цветка.
— Сад в тебе самом.
И она ввела его под своды величественного мрачного здания.
Внутри — копия традиционной пирамиды: коридоры, усыпальницы… Когда оказались в одной из них, Поэтесса пояснила:
— Твоя комната.
— Я буду здесь жить? — Федора покоробила подобная «спартанская» обстановка. — А где спать? Я ведь пока еще не лишен сна.
— Вот и кровать, — собеседница бесстрастно указала на гробницу.
— Но это — ложе мертвых.
— Жизнь и смерть переплетены в одном неразрывном клубке. Обитая здесь, ты очень скоро поймешь, что смерти не следует опасаться. Ты просто перейдешь в другую среду обитания, где также существует очередной круг познания… А теперь подойди сюда.
Прямо перед ними возникло объемное изображение: звездного неба, пирамид, тоннелей. Затем пошли бесконечные формулы, расчеты.
— Строение нашего мира, его секреты, контакты с инопланетными цивилизациями, тенденции развития Вселенной — все здесь. Ты можешь познавать, не покидая своей комнаты.
— Но я хотел бы увидеть ваши города…
— Вот информация о твоей новой родине. Смотри, все перед тобой.
— Я рассчитывал там побывать, а то получается, что я… — и тут он рискнул произнести это слово вслух: — Узник!
— Скоро поймешь, как ошибаешься! — прошипела Поэтесса. — Узники живут в плену ненужных страстей. Помнишь, я говорила тебе, что именно страсти приводят к катастрофе. Люди не только гибнут сами, но и увлекают за собой остальных.
— Но жизнь без эмоций…
— Потом, все поймешь. Пока не научился бороться со сном, тебе следует отдохнуть. Ложись…
Москвину совсем не улыбалась перспектива, пусть даже временно, ощутить себя покойником. Однако Поэтесса сделала знак рукой, и глаза его сомкнулись. Неведомая сила приподняла Федора, и уже спящего уложила в «кровать» мертвеца.
Спал он спокойно и ровно, ничто не мучило его: ни новая обстановка, ни горечь расставания с родиной, ни перспектива вечного добровольного заточения. Снов он не видел. Здесь, наверное, никто не видит снов…
Он проснулся, и почти сразу возникла Поэтесса:
— Поднимайся, пора привести себя в порядок.
— Хорошо бы…
— Тебе в комнату по совершенствованию тела. Я провожу.
Это было небольшое помещение рядом с «резиденцией» Федора. Поэтесса предложила ему полностью обнажиться. Чувство стыда в нем не было до конца потеряно, однако он вспомнил о полном отсутствии эмоций в Мире Грез. Поэтому, хоть с некоторой медлительностью, но снял с себя абсолютно все. И тут же появилось еще одно существо, непонятно — мужчина, женщина? Вроде бы женщина…
Незнакомка и Поэтесса взглянули друг на друга, они явно о чем-то «переговаривались».
После этого большеголовая карлица безо всякого стеснения приступила к осмотру Федора. Повиснув в воздухе, как шарик, она касалась тоненьким пальчиком его лба, шеи, плеч, живота, постепенно опускаясь ниже и ниже. Особенно ее почему-то заинтересовал член осматриваемого, довольно долго она трогала его, но чисто в исследовательских целях. По крайней мере — никакого соответствующего блеска в узеньких глазках-щелочках не наблюдалось.
Незнакомка уступила место Поэтессе, которая сразу же сообщила:
— Доктор сказала, что у тебя хорошее здоровье.
— Вроде бы не жаловался…
— Значит, есть шанс поскорее стать одним из нас.
«Как ты меня обрадовала, дорогая!»
— …Но для этого следует много работать над собой.
«Уж, непременно!»
— Встань, пожалуйста, вот сюда.
Федор подчинился, и тот час пол под ним… завертелся. Он хотел спрыгнуть с вертящегося круга, но не смог: возникла невидимая взору стена. Сверху подобно мощному водопаду, полилась вода. Москвин решил, что сейчас его смоет! Но вот водяной поток прекратился, вращение пола остановилось.
— Ну, и шуточки у вас, — пробурчал Федор.