И вновь у Федора возникло ощущение, что правитель древней державы обращается именно к нему. И сразу получил подтверждение этому.
— Я не знаю, кто ты, незнакомец, и зачем явился в мою резиденцию, — сказал Ал Дзе Ци. — Знаю, что не агент Севера. Иначе вел бы себя по-иному, да и не уйти тебе было бы отсюда, даже невидимому и неслышимому. Наверное, ты мечтал добраться до некоей истины?.. Вот она — перед тобой! Смотри и любуйся на торжество неизбежности! На торжество, которое предотвратить нельзя!
…Все закружилось перед глазами Федора… И вдруг, он снова — с Поэтессой. Она поинтересовалась:
— Довольны?
— Чем?
— Сбылась ваша мечта. Но вы бледны! Что такое?.. — Поэтесса спрашивала, но несомненно, уже знала ответ.
— Не слишком приятную истину мне довелось узнать.
— Не всегда истина бывает приятной.
— Почему все происходит именно так?
— Я пригласила вас не только для просвещения.
— А зачем?
— Пора, наконец, ввести вас в курс дела.
Глава 8
Истина номер один (продолжение)
Ровно через час Городецкий, он же Мастер, позвонил главе Организации:
— Каково решение?
— Повторяю: мне нужно быть уверенным, что с моей дочерью все в порядке.
— Я уже говорил, не тебе сейчас диктовать условия.
— Ты знаешь: мое решение неизменно. Если хочешь совершить сделку, пригласи Нинель.
— Ладно. Сейчас перезвоню.
Городецкий отключился, пошел к своей новой любовнице, она сидела за столом и поглощала один бутерброд за другим. Видимо, занятие сексом отняло у нее слишком много калорий, поэтому и стремилась таким вот образом все восполнить. Старик уже вернулся, сидел рядом и молчаливо наблюдал за девушкой. Городецкому показалось, будто в глазах Василия Петровича промелькнула издевка.
— Садись-ка, — уже по-хозяйски распоряжалась Нинель, — вина, как я поняла, здесь нет? — обратилась она к старику.
— Не припас, — подтвердил тот. — Вы уж не серчайте, красавица, промашечка вышла.
— Скупердяй! Но чаю-то хоть нальешь?
— Обязательно! Чайком будем разговляться, чайком!
Городецкий тем временем присел и посмотрел на старика, тот понял его без слов. Не исключено, что старый прощелыга прочитал мысли. Что ж, с его возможностями такое не исключается. Нинель тоже перехватила взгляд Мастера, но истолковала его по-своему.
— Странная парочка у вас.
— Почему? — спросил Алексей.
— Такие разные. И по возрасту и… вообще.
— Деточка моя, — запричитал старик, — а вы помните знаменитые стишата:
— Нет, — надула губки Нинель, — наверное, автор не раскрученный.
— Да, его не слишком раскручивали, — согласился Василий Петрович.
— Пусть позвонит моему папане, он кинет что-нибудь на его продвижение.
— Этому поэту не нужно продвижение.
— Ну и лох! А все-таки, с какого хрена вы так подружились?
— Василий Петрович фактически помог мне родиться заново. Он — мой новый папа. Так, папа?
— Точно так, сынок.
— Молодец, old man, — похвалила девушка. — А вот квартирка у тебя не впечатляет.
— Увы, увы, мне грешному.
— И туалет — просто отстой. Не сходишь нормально, и задницу не вымоешь.
— Кстати, — сообщил Василий Петрович, — скоро в продажу поступят новые унитазы: дерьмо будет выходить из вас прямо в пластиковых пакетах.
— Ух, ты! — Нинель аж подалась вперед, а Городецкий рассмеялся и едва не опрокинул на себя целую чашку чая.
— Нинель, дорогая, — сказал он, переходя к делу, — надо бы позвонить отцу.
— Еще чего? — лицо девушки сразу помрачнело.
— Ты так обижена на него?
— Да!
— За что?
— За все хорошее.
— Нинель, — голос Алексея сделался строгим, — ты ведь говорила, что любишь меня.
— Люблю и тебя и, особенно, твой член.
— Милая девушка, — вступил Василий Петрович, — раз так, то вы не должны нервировать своего возлюбленного. А то ведь, знаете, как: потрясение, нервный срыв! И его маленький друг уже никогда не станет большим.
В глазах Нинель промелькнул нешуточный страх.
— И что ему сказать? — присмирев, спросила она.
— Как что? — изумился Алексей. — Что мы собираемся пожениться.
— Класс! Класс! — радостно завопила Нинель. — И когда наша свадьба?