И опять: «ЧТО НА ТОМ ДИСКЕ?»
Городецкому показалось, будто старик посмотрел на него как-то по-особенному, слишком внимательно, что ли? И сказал:
— Вот каково мое предложение, дорогой Мастер. Вы назначаете встречу в парке…
— Но ведь парк…
— Ай-яй-яй! — с сокрушительным видом воскликнул старик, — совсем перестали уважать старость. Перебивают.
— Простите, Василий Петрович.
— Так я продолжу?
— Конечно…
— Чудненько, чудненько! Спасибо, что слушаете неразумного. Значит, парк, парк, парк! Прекрасное место, особенно теперь. Золото сверкает в кронах деревьев, упавшая листва покрыла землю чудным ковром. И воздух… наверное единственное место в городе, где он так чист и свеж!
Городецкий настолько поразился, что раскрыл рот. Подобную тираду он готов был услышать от кого угодно, но только не от Василия Петровича; совсем не в его духе.
Парк осенью действительно красив, однако… на войне, как на войне. Тот же самый парк — идеальное место для разборок и преступлений.
— Они постараются напакостить нам, — хихикнул старик, — но мы их не боимся. Ведь так, Мастер?
Алексей помнил, как лихо Василий Петрович расправился с группой киллеров. Но существовала другая проблема: старик возьмет диск и помашет ручкой. Что тогда делать?
«Бросит меня старик, точно бросит!»
А Василий Петрович, словно ему неведомы были сомнения Городецкого, с улыбочкой продолжал:
— Наша милая проказница подождет нас в машине. Когда получим диск, отведем ее к несчастному папочке. Как я люблю наблюдать за встречей двух дорогих друг другу людей. Отец и дитя снова вместе! Обнимайтесь хоть до скончания веков. Гениальный план?
Городецкий никогда не слыхал ничего более банального. Но как сказать об этом старику. Не хотелось его обижать. Ведь теперь он целиком зависел от магической силы своего «партнера». Объяснить бы ему помягче…
— Надо взять с собой ноутбук.
— Зачем?
— Зачем? — в свою очередь изумился Городецкий. — А как мы проверим, что за информация на диске?
— Эх, милок, меня на мякине не проведешь! Я безо всякой техники пойму. В ручку возьму его, и все станет ясно.
«Непростой старик! Слишком не простой!»
— Василий Петрович, а где гарантия, что вы потом… не оставите меня на растерзание этим?..
— Друг мой! — старик сначала обомлел, затем на глаза его навернулись слезы. — Как я могу?!.. Тогда позор на мои седины!.. Вы же для меня стали точно сын… Нет, пожалуй, внук! Оставить на растерзание! Внучек дорогой, не обижай несчастного дедушку.
— Василий Петрович, мне нужны гарантии.
— Правильно! Торжественно обещаю, что схвачу своего внучка за руку и через секундочку мы будем далеко-далеко. В любой стране, какую только пожелаете. Я, например, обожаю Новую Зеландию. Иногда правда там трясет, но все равно — неплохо. Можно затеряться в джунглях Амазонки или на Канарских островах?
— Хорошо там, где нет людей Организации? — вздохнул Алексей, — Канарские острова — их вторая родина.
— Тогда в Северную Корею, под защиту чучкхе? Туда они вряд ли сунутся. Или в горные районы Афганистана? Тоже не слишком приятное место для турпоездок.
— Нет, нет, туда не стоит.
— Не стоит, значит, не стоит. Не боись, внучок, подберем хорошую квартирку.
— И бункер не спасет. Влияние Организации, Василий Петрович, слишком велико, хотя она и существует вроде бы в одном нашем городе. Но она — часть другой структуры, та — часть третьей и так далее. В конце концов, мы поднимемся до самых высот, и уже лучше не знать, кто именно там находится.
— Вы на редкость проницательны! — воскликнул старик. — Маленькие организации и правительства — только часть большого. Но и те, кто по наивности считают себя «мировыми правителями», лишь жалкие муравьишки.
— Муравьишки… Еще скажите: подопытные кролики.
— И крольчата тоже. И вообще, все здесь под колпаком.
— Василий Петрович, — осторожно проговорил Городецкий, — если я обращусь к вам с одной просьбой?..
Он ожидал, что старик скажет: «Обязательно исполню, внучек». Однако на сей раз Василий Петрович молчал и упорно глядел в глаза Алексею, точно заранее знал, о чем тот собирается его просить.
— …Уничтожьте Организацию и ее людей. Для вас это пустяк.
— Нельзя быть таким кровожадным! Добрее, добрее относитесь к врагам своим.
Странно, что такое говорил человек, для которого люди — жалкие муравьшки. Однако Алексею показалось, будто он слышит другое: «МЫ НЕ УЧАСТВУЕМ В РАЗБОРКАХ МУРАВЬИШЕК». Городецкий понял: настаивать бессмысленно.