В этот момент отворилась дверь, и вошел… Юрий, или Алексей, как говорила Поэтесса. Федор хотел тут же подойти к нему, но что-то остановило. «Партнер» вел себя странно: прошел мимо Москвина, будто никогда не знал его, и с безразличным видом сел за соседний столик.
«Он НЕ ЗНАЕТ меня?»
Тормоз внутри Федора сработал поздно: он «переборщил», — слишком долго рассматривал Алексея. И киллер сразу насторожился. Москвину пришлось выкручиваться.
— Гриша, — помахал он рукой, — не узнаешь?
— Я не Гриша, — буркнул Алексей.
— Тьфу ты! — сплюнул Федор. — А так похож. Хотя я не видел его лет десять…
— Не Гриша я! — раздраженно повторил Алексей.
— Извините, — Федор доел свою порцию и покинул кафе.
В проходной института охранник дядя Сережа приветствовал его радостным возгласом. И, лучась довольством, сказал:
— Поздравьте меня. Внук родился. Крупный парень и крикливый, покоя медсестрам не дает.
— Поздравляю, дядя Сережа…
Москвин осекся, поскольку вспомнил, что именно ЭТУ ФРАЗУ дядя Сережа произносил ДВЕ НЕДЕЛИ НАЗАД.
Он шел и размышлял: «Итак, Поэтесса оказалась права, я переместился во времени. Теперь я в этом уверен! Раз так, то следует воспользоваться своим знанием ближайшего будущего.
Но что такое эти выигрышные ДВЕ НЕДЕЛИ по сравнению с тем, что больше никогда не увижу ЕЕ?!»
Лена буквально наскочила на Федора, затараторила:
— Хорошо, что не опоздал! Выглядишь отлично!.. А то я боялась…
— Я трезв, как стеклышко.
— Калуцкий что-то замышляет. Надо как следует ответить ему.
— Ничего плохого он не скажет. Наоборот, поддержит начинания молодого ученого.
— Он поддержит!.. Жди.
— Поддержит, поддержит. Хочешь, поспорим?
— Федя, я тебя убью!
— Не надо. Меня уже столько раз пытались убить, теперь вот ты присоединяешься к армии моих многочисленных недоброжелателей.
— Короче, ты дашь ему достойный ответ?
Видя, что спорить с ней бесполезно, Федор лишь выдохнул:
— Врежу так, что мало не покажется.
— А что ты ему скажешь? — не унималась Лена.
— Что ты у нас гений! Молодой, но ранний гений.
— Прекратишь издеваться?
Крамская сжала кулачки, в глазах вспыхнули яростные огоньки, того и гляди смахнет с лица кудряшки волос и наброситься на своего коллегу. В ее характере! В такие минуты Федор даже представить не мог, как такая шустрая девчонка позволяла истязать себя бывшему мужу?
Москвин поднял руки вверх, в общих чертах поведал о своей речи в ее защиту. Хотя знал, она не понадобится. Ленка успокоилась. Он глядел на нее и с ужасом думал: «Знала бы ты, что тебя МОГЛО ОЖИДАТЬ!»
Она безумно волновалась, когда делала доклад. Ее аргументы должны были убедить даже самых отчаянных скептиков: она приводила много новых неожиданных фактов, — по рядам членов ученого совета даже пробежал небольшой гул удивления. И только Федор слушал ее с трудом, скука одолевала, хотелось выскочить из аудитории и бежать без оглядки. Неважно куда, только подальше от примитивной бредятины. Он безнадежно вертел головой, с тоской взирая на эту комедию, или, наоборот, трагедию. Теперь, когда он знал во сто крат больше каждого из них, хотелось кричать: «Расходитесь по домам, невежды!»
Он мысленно молил Лену замолчать, не выставлять себя на посмешище, ибо все, что она говорила, было равносильно тому, как если бы средневековый ученый открыл современному человеку, что «земля, оказывается, вращается вокруг солнца»…
Но комедия продолжалась! Лена выдвигала одну «истину» за другой, постепенно Федор перестал ее слушать. Тем более что из неведомых глубин подсознания всплыл голос Поэтессы. И было это ее очередным романтическим посланием:
Ты знаешь,
а листья в лесу все еще зелены,
Как будто природа
не верит в ушедшее лето,
Но только прозрачно-морозными
стали рассветы,
И цвет непривычно стальной
набежавшей волны.
А там, у березки в кудрях
вдруг сверкнет позолота,
Тяжелые алые кисти
свисают с рябины…
Неожиданно звук ее голоса прервался, потому что один из членов совета напрямую обратился с вопросом к Федору. И, чтобы не подвести Лену, пришлось ему подстраиваться под общий хор ученых невежд. Насколько убедительно он говорил в поддержку своей коллеги?.. Похоже, она осталась довольна.
Потом слово взял Калуцкий, было видно, как ожидавшая разгрома Лена втянула голову в плечи, как напряглась Лариса Петровна. И только Федор оставался абсолютно спокойным, поскольку помнил каждое его слово на том заседании. Старый профессор откашлялся и… изменил сам себе. Он начал защищать Крамскую, говорил, что в ее исследованиях есть рациональное зерно — высшая похвала в его устах. Впоследствии девушка может достигнуть многого, но должна прислушиваться к авторитетам. (Под главным авторитетом Калуцкий, безусловно, имел в виду себя).