— Нет.
— Но я бы только…
— Нет! И больше не обращайтесь ко мне с подобной просьбой. Вы правильно подметили: он работает ЛИЧНО на меня.
— Мы все работаем на вас, — мягко напомнила Людмила.
— Не на меня, на наше общее дело.
— Конечно, конечно…
— А насчет Москвина не беспокойтесь. Я заставлю его все рассказать. Сознается, парень. Я умею выбивать правду.
Глава Организации отключился, поскольку не мог больше вести диалог. Наступило резкое ухудшение, боль за грудиной усилилась и отдавала под лопатку, немела левая рука. Надо было позвать охрану, однако он решил: обычный приступ. В кармане — нужное лекарство, сейчас он примет его, и все успокоится…
А Селезнева тем временем связалась с «нужным человеком», который сообщил:
— Он только что звонил шефу, как раз перед вами. Он — киллер, дайте немного времени, и мы предоставим о нем полную информацию.
Федору довелось видеть несколько фильмов, в которых герои попадали в такую же ситуацию, в какой сейчас находился он. Речь шла об альтернативном развитии событий: людям дается второй шанс избежать смерти, но сделать этого все равно не удается. Основная идея, которую проводили создатели лент, заключалась в изначальном предначертании событий, мол, если на роду написано, то это обязательно произойдет. Пища для размышлений была серьезная, но теперь, когда события реально повторялись, Москвин понял: дело не просто в предначертании. Поэтесса объяснила причину: люди слишком предсказуемы. Похоже, их страсти и желания формируются еще до того, как ребенок появляется на свет. Какие бы пути-дороги человек ни выбирал, все они, по его разумению, должны привести к заранее определенной цели. В свое время один известный немецкий политик написал: «Движение — все, цель — ничто»[26]. Как же он ошибался! Целевая установка дает сигнал к действию, а дальше — дерзаем! Но, крути не крути, дорога приведет в Рим. Если кто-то ставит задачу оказаться в Вечном Городе, он будет там. Чуть раньше, или чуть позже… При каждой новой возможности человек будет идти по схожим дорогам. Поэтому вариантность движения сохраняется, но результат всякий раз будет один и тот же.
Человек — частичка общего, а общее мало отлично от частного. Что показывала та электронная карта мировой истории? Не будь Октября, жестокая диктатура в России наступила бы в 1934-ом. Столетиями в нас подогревали желание иметь над собой справедливого властителя. Поэтому властители и приходили. А то, что не справедливыми они оказывались, и плетка слишком сильно хлестала по нашим хребтам — уж, извините.
Внезапно Федор сопоставил две даты: «1937» и «1934» — три года! Цель совпала в общем, но не в частностях. А частности — не просто сухая статистика, это судьбы, множество самых разных судеб! Выходит судьба конкретного человека может поменяться?
«Но стану ли я этим человеком?.. В первый раз мне удалось избежать смерти, а во второй?..»
Апатию точно рукой сняло. Поэтесса вряд ли вернется и заберет его с собой. Нужно спасать свою жизнь! Он слишком далеко зашел, так далеко, что невольно сжег за собой мосты.
Интуиция уже в который раз подсказывала, что самое опасное место для Федора — его дом. Значит, надо покинуть его! Уйти в ночь, в осенний холод, в непрекращающийся дождь. Куда угодно, но уйти!
Москвин выскочил на лестничную клетку и уловил звук чьих-то осторожных шагов. Так крадутся люди с определенной целью, не оставалось более сомнений, куда они направляются: В КВАРТИРУ ФЕДОРА.
Все повторялось, никакой альтернативы!
…Городецкий не находил покоя, казалось, что Федор Москвин заглянул в книгу судеб видит будущее. Он даже назвал имя его возможного убийцы. Смешно? Нелепо?.. Нет, Алексей ничего забавного в том не находил.
«Откуда Федору это известно? Откуда?!»
Шеф молчал, кажется, вообще не собирался выходить на связь. Невольно закралось подозрение, что он решил сдать своего самого надежного исполнителя. Неужели настолько серьезным оказался тот факт, что Алексей узнал «ненужное имя»?
Городецкий бродил по улицам, пытаясь понять: как ему поступить? Можно, конечно, спокойно дожидаться звонка шефа. Но что-то внутри кричало: «Действуй!»
Как действовать? Если последует приказ Организации, его надо беспрекословно исполнить. Алексей не имеет права о чем-то задумываться. Ему никто этого не позволит. Так что забыть о сомнениях, вернуться к себе и ждать…
Чего ждать?.. Не собственной ли смерти? В Организации убирают быстро.
«Зачем я сгущаю краски? Никаких оснований для тревоги пока нет. Мало ли о чем предупреждал какой-то Москвин. Он мог и соврать…»