Одна из комнат в кремлевских царских палатах была убрана совсем по-европейски: голландские картины, английские бюро, рабочий стол и стулья, богатый книжный шкаф с мраморными бюстами Сенеки и Гомера. За столом, развалясь в удобных креслах, сидели двое: Лже-Петр и Книпер-Крон. Оба курили трубки, пили кофе, и высоко закинутая на ногу нога шведского резидента свидетельствовала о том, сколь благодушествует он. Отхлебывая кофе мелкими, но частыми глотками, он говорил совсем не громко и очень доверительно:
- Боюсь, что ваше сердце, милый Шенберг, не выдержало бы такого испытания тщеславием, если бы вы присутствовали на приеме у короля Карла, когда я докладывал ему о ваших свершениях в России. Когда он услышал, как вы разделались со стрельцами, как бояре рубили их несчастные головы, наш юный король смеялся и говорил, что он, Карл, слава Богу, тоже швед, такой же, как майор Шенберг, при помощи которого он сумеет завоевать половину Европы.
- Неужели таковы намерения его величества? - с вкрадчивой вежливостью вопрошал Лже-Петр, ноздри которого стали раздуваться, едва он услышал одобрения своих деяний.
- Об этом чуть позднее, - коротко ответил Книпер-Крон. - Поговорим чуть-чуть о влиянии на нравы москвитян, о нашем влиянии.
- Да, да, поговорим. - Внимание изобразилось на лице Лже-Петра.
- Так вот, эта ваша выдумка с античными богами превосходна - король просто со смеху помрет, когда я передам ему о вашем спектакле. Как это вам в голову взбрело? На самом деле, если хочешь победить врага, нужно заменить их отеческих богов на своих собственных, и тогда они уже не будут столь жестко относиться к нам, как прежде. Понятно, что мы не язычники, но и не православные...
Лже-Петр кивнул:
- Именно на это я и рассчитывал.
- Ну и прекрасно, - потянулся к кофейнику Книпер-Крон. - Советую вам ввести в России грегорианский календарь. Уверен, что эта мера будет охотно принята народом, ибо летоисчисление с Рождества Христова куда понятней, чем от сотворения мира. Но... но вы объявите, что новый год теперь будет праздноваться с торжествами, чего у русских прежде не бывало.
- Право, не понимаю, для чего я должен это сделать, - растерянно пожал плечами Лже-Петр.
- Охотно объясню, любезный. Празднование Нового года имеет языческие начала, а коль Новый год приблизится в Рождеству Христову - любимейшему празднику русских, то яркостью своей, - о чем вы позаботитесь, конечно, как бы угасит великолепие Рождественского торжества. Догадываетесь, как сильно мы сможем повлиять на религиозность русских?
Лже-Петр провел рукой по щеке, улыбнулся:
- Неужели все эти планы родятся в вашей голове?
- О, я был бы счастлив обладать столь прекрасно устроенной головой, однако скромность моя требует признаться, что разработка инструкций принадлежит единственно Совету короля да и частично особам... ну, не буду говорить о них. Теперь же, мой юный друг, - Книпер-Крон поднялся, мгновенно сбросил былую изнеженность и мягкость, стал осанистей, - теперь внимайте моим словам с великим тщанием, ибо от того, как вы усвоите приказ Стокгольма, как проведете его в жизнь, будет зависеть судьба Швеции на протяжении столетий. Вы поняли, надеюсь, что вначале вас ориентировали ложно, предлагая вернуть Россию на старые стези. Задачи Швеции, виды короля на вас куда шире...
Из внутреннего кармана шведский резидент с осторожностью извлек пакет, откуда вынул сложенную во много раз карту, боясь помять, долго разворачивал её, пространную в размерах и точную в деталях, разложил карту на ковре, после вынул из ножен шпагу, зачем-то взмахнул ею, точно собираясь с мыслями, нахмурил лоб и заговорил:
- Друг мой, вам дан приказ начать со Швецией войну!
Лже-Петр расхохотался - до того нелепым казалось это приказанье.
- Как же я, шведский офицер, должен буду воевать с моими соотечественниками? С моим королем?!
Книпер-Крон нетерпеливо пошевелил бровями:
- Нет, нет! Начать войну не значит воевать! В том-то и заключается соль плана! Вы знаете, конечно, что после Тридцатилетней войны монархи стали осторожней, хотя каждый хочет отхватить кусочек земли соседа, наказать кого-то за старые грехи или вернуть отобранное. Мнение европейских монархов при определении справедливости начала той или иной войны становится все более категоричным. "Ах, скажут, Швеция пренебрегает приличиями, нападает на Россию, которая решительно взялась нам помогать бороться против турок!" Сие нехорошо, нам не пристало начинать войну с Московией, хоть мы и желаем для себя такой войны.
Лже-Петр, все больше вдохновляясь, спросил:
- Так, и что же хочет Карл Двенадцатый приобрести за счет войны с Россией?
- О, немало! Вот, взгляните! - Книпер-Крон острием клинка провел по карте. - Мы собираемся распространить наше владычество от Финляндии до Черного моря! С севера на юг - Новгород, Псков, Смоленск, Чернигов, Киев, включая земли на тысячи миль восточнее могли бы стать добычей Швеции в удачной для нас войне. Но это не все, не все!
Лже-Петр видел, что Книпер-Крон, будто он и являлся Карлом Двенадцатым, воплощающим в себе всю Швецию, весь шведский народ, сверкал глазами, подергивал плечами, был просто сам не свой.
- Не все, не все! - продолжал он твердить. - Мы захватим земли Польши, Дании, только вам придется постараться! О, господин майор! Вам и не снилось, на что вас уготовила судьба! Ах, счастливейший вы из смертных, слушайте же вы меня внимательно! Итак, вначале вам нужно заключить военный союз против нас с Данией, нашим старым врагом, и с Польшей. Август, мы знаем, только и ждет, чтобы его втянули в какое-нибудь дело. Он тщеславен что ж, хуже для него. И вот, вы заключаете союз, затем, придравшись к пустякам - скажем, вы заявите нам, что недовольны тем, как обошлись с вашими послами, - потребуете какой-нибудь порт на Балтийском море, чтобы вести торговлю, объявляете войну и сразу же идете с войском...
- Куда же? - поторопился Лже-Петр.
- Куда? Понятно, не на Стокгольм, - улыбнулся Книпер-Крон, - на Нарву, на нашу Нарву! Возьмите с собою не больше тридцати тысяч каких-нибудь недавно обученных солдат. Нам нечего бояться. Их военная подготовка вызывает у меня одну лишь насмешку, к тому же их поведут на штурм не русские полководцы, а офицеры, приглашенные в Московию за деньги. Вы начнете действовать через год, к его исходу, и зимнее время должно тем паче затруднить все ваши операции. Итак, вы осадили Нарву. Едва случилось это, как из Швеции на вас идет сам Карл Двенадцатый. Поражение московитов будет полным, ваша армия перестанет существовать, и уж тогда наш король предпримет поход на Польшу, против Августа Саксонского. Этот щеголь, умеющий лишь воевать в постели с дамами, не выдержит и первого сражения. Король уверен, что наградой шведам станет вся Курляндия. Майор, вы представляете, какими землями станет владеть Швеция?! Она будет обширнейшей, сильнейшей державой Европы! Но и этот план лишь первоначальный... - Книпер-Крон, отерев лицо платком, весь трепещущий, сказал: - С вашей помощью пространства России вплоть до Камчатки присоединятся... присоединятся к нам! Швеция станет вторым Римом, а вы, майор, уже будете не фиктивным, а настоящим правителем России! Представьте: Карл Двенадцатый - Тиберий, а вы - прокуратор Пилат!
Резидент был не в силах продолжать. Волнение исказило черты его лица, голос стал визгливым, ноги подгибались. Он опустился в кресло, не в силах больше говорить, а Лже-Петр, взволнованный не меньше Книпер-Крона, сказал:
- Рим - это прекрасно, но ведь и Рим опустошили варвары?
* * *
Застонала, завыла Россия. С каждых тридцати дворов отдавала по одному молодцу в войско царево. Завозились помещики, которым был дан приказ снабжать людей, что посылались к войску, одеждой, как для них самих, так и для жен, что согласились ехать к армии с мужьями, так и для ребятишек. Никогда такого не бывало, чтобы насильно заставляли быть солдатом, но не ведали ещё в тот год помещики, что скоро и они отправятся к Москве, чтобы вечно отбывать у государя воинскую службу. Покамест тужили лишь о том, что нужно рекрутов собрать, как надо, обеспечив их одеждой, серебряным рублем да мукой в дорогу, покуда не прибудут к месту сбора. И, сопровождаемые плачем матерей, отцов, детей, потянулись обозы с рекрутами по заснеженным дорогам, точно чья-то невидимая, но необоримая рука тащила их на веревке, привлекая к чему-то большому, страшному, ненужному крестьянам, но очень нужному чьему-то честолюбию и страстному желанию стать могущественней, чем раньше. Везли их долго, мытаря на постоялых дворах, а то и в хлевах, конюшнях. Дорогой пропивали они свой рубль, рыдали, понимая, что никогда уж боле не вернутся в свои деревни, ожесточенные, дрались, спешили удовлетворить свою неутоленную похоть с чужими женами, улучив минуту, убегали, стремясь добраться до угла родного, но по большей части или возвращались к своей команде, или замерзали где-нибудь в лесу, не имея ни огня, ни пищи. Тех, кто приходил к Москве, поспешно старались обустроить давали пилы, топоры, указывали, где можно деревьев навалить, и скоро близ Москвы, точно грибы после дождя, повырастали слободы солдатские, и зажили в них новоприбранные точно тем порядком, как жили в деревнях. Только и разницы во внешнем виде было, что попрямее пролегли их улицы, да домики похожи были друг на друга, будто куриные яички. К тому же начальство велело оставить в каждой слободе площадку для построений, близ которой соорудили здания для разных служебных надобностей - казначейство, канцелярию и жилье для младших командиров. Три новоприбранных полка расселились под Москвой, и запестрели скоро слободы сии лазоревым, красным, голубым, зеленым цветом солдатского сукна, и жители окрестных деревень нарочно приходили посмотреть на неведомо откуда взявшихся служивых. Стояли в стороне, когда маршировали на плацу солдаты, удивлялись, слыша команды капралов и сержантов, произносимые на непонятном языке, озабоченно качали головами, видя, как за малейшую провинность бьют командиры подчиненных деревянными тростями. После говорили меж собой, что нет уж никаких сомнений - царь Петр вернулся из-за границы то ли и впрямь подмененный, то ли так сильно был подучен нехристями, что спит и видит, как превратить Россию в воеводство кесаря немецкого.