— И тебе. Я чудесно провела время, — порхаю смягчённым взглядом по его лицу. Меня жутко тянет к нему. Он магнит для меня. Несмотря на физическую травму, он остаётся сильным, бодрым, уверенным в себе. Идёт вперёд через все сомнения и сложности.
— Допускаешь ли ты хотя бы мысль, что мы с тобой можем вместе проводить время? Вот так же весело. Рядом. Ты хотя бы на секунду можешь представить, что я с тобой рядом? Смогла бы позволить мне?
Крепко сжимаю его пальцы. Он очень медленно тянет на себя. Смотрит напряжённым ясным взглядом, словно приговора ждёт.
— Я теперь часто тебя представляю рядом, — срывается с губ горькое признание.
— Кай, — сердце сжимается от незабытого короткого имени, так меня называл только Итан. У меня перехватывает дыхание. Если глотну кислорода, крик вырвется наружу. Это имя… просто ножом в грудь… просто на разрыв… — Кай, не уходи. Дождись меня, пожалуйста, — не сразу я понимаю, что он имеет в виду, не сразу… — Я… я обязательно встану на ноги! Я тебе обещаю! Мне нужно просто немного времени, и все! Несколько месяцев! Самое большее — это год! Но я надеюсь, что уже через полгода я смогу встать с коляски! Дождись только!
Спина моя каменеет. И плечи не двигаются.
Я давала себе обещание не плакать при нем, ему тоже тяжело, но сдержаться сейчас…
Сначала раздаётся лишь тихий, с трудом подавляемый всхлип. С шумом я втягиваю кислород. Подбородок дрожит, рваное дыхание рассекает воздух. Слёзы хлынули сразу, как только я представила его… как он встаёт на ноги и уверенно шагает мне навстречу… обнимает крепко.
Итан выпаливает каждое слово с такой горечью… хлещет, полосуя до крови. А я содрогаюсь от его надрывного охрипшего голоса.
— Мне кажется, что каждый день теперь играет против меня, отнимая надежду. Я понимаю, что сейчас это звучит неуместно! Я понимаю! — перехватывает мои плечи, а я чувствую, как его трясёт от эмоций. — Я бы никогда не предложил тебе этого, осознавая, что останусь обузой навсегда! Но я встану, Кай! Я что угодно ради тебя! Ради нас! Что угодно сделаю! Мне просто нужно ещё несколько долбанных месяцев! И все! Просто дождись!
Раненый голос его гулким эхом отдаётся от стен, вонзаясь в душу, обескровливая.
— Пожалуйста, не плачь, родная… — слабый рывок, и я уже почти у него на коленях, а он тихо и порывисто шепчет мне в губы. — Я смогу, я справлюсь. Просто поверь… ты мне веришь?
— Верю, — срывающийся ответ выдавливаю из последних сил. — Конечно, у тебя все получится. Ты такой сильный… ты самый сильный из всех, кого я знаю!
— Тогда подари мне это время. Я докажу, что это не напрасно.
Не позволяет ответить. Да и сил нет. Внутри не осталось ничего. Горит. Огонь. Пожар. Сносит все на своём пути.
Итан притягивает мое лицо вплотную и жадно впивается в мои губы.
Голодный отчаянный поцелуй охватывает диким пламенем естество. Отвечаю скованно, зажато, губы не слушаются, душа плачет. Обнимаю его за голову, ерошу мокрые волосы, корябаю затылок дрожащими пальцами. Притягиваю к себе со всей самоотдачей. Каждое слово откликается в душе, заводя сердце вновь, заставляя биться и гонять кровь по венам.
— Больше не говори мне никогда, что ты обуза, — выдыхаю, как только поцелуй прекращается.
Оживает мой телефон. Настойчивая мелодия совершенно не вписывается в окружающую обстановку, но я даже с места не дёргаюсь. Мгновения рядом с Итаном бесценны.
Мужчина немного отстраняется, осторожно обмывает мое лицо тёплой водой: ласковое касание порхает по векам, скулам и щекам, распространяя внутренний трепет.
— Четыре минуты закончились, — громкий звук заставляет подпрыгнуть от неожиданности, — приступаем к дальнейшим процедурам. Посторонние на выход, — громогласно заявляет вернувшаяся врач. Оборачиваюсь и подмечаю в глазах ее искреннюю радость, одобрение и смешинки.
Она останавливается у стены и тактично отворачивается.
Пальцы чувствуют ободряющее пожатие, Итан шепчет одними губами: «Беги».
— Я могу остаться, — тихонько произношу не то утвердительно, не то вопросительно.
— Сейчас начнётся неприятная часть, — согревает взглядом, но сам напрягается. Ему не хочется, чтобы я наблюдала. Могу его понять. Не хочет — значит не хочет. Я уйду.
Поднимаюсь, позволяя каплям хлынуть тяжёлым потоком вниз, и выхожу из бассейна.
— Ты без полотенца? — хлестко ударяет в спину.
— Осталось в другом крыле, — вполоборота поясняю.
— Мое возьми. Не ходи мокрая.
— А ты?
— У меня ещё есть.
Решаю не спорить: мне здание по улице обходить. До лета уже рукой подать, но воздух ещё прохладный, а сегодня к тому же и ветер. В футболке быстренько прошмыгнуть это одно, а в мокрой одежде идти — совершенно другое.