«-Вот, видишь», - сказал Пеккер. «В твоих интересах сказать нам правду. У Святого Джека особый нюх на ложь, лучше, чем у борзой на кролика.»
Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что он решил, будто Адела-жена Зофиила или его любовница. При иных обстоятельствах я бы рассмеялся, представляя себе гримасу отвращения на лице Зофиила, при одной только мысли прикоснуться к Аделе, не говоря уже о том, чтобы быть отцом ее ребенка. Я посмотрел на Зофиила, но он по-прежнему не двигался.
Все взоры обратились ко мне, и ни один из них не был дружелюбным. В голове у меня промелькнула мысль, что это может быть просто уловка. Что, если Адела уже рассказала им, будто там в лесу её муж вместе остальными или если они сами догадались, что тот, кого она звала-совсем тот же самый человек, привязанный к дереву? Если они даже заподозрят ложь, кинжал, в руке Джека, играючи, перережет мне горло. И мне ещё сильно повезёт. Я слышал, что некоторые разбойники развлекались, истязая жертвы, прежде чем их убить, измышляя способы, сделать их конец по возможности более затянутым и болезненным, просто чтобы поразвлечься. Я уставился на Аделу, ожидая, что она подаст мне какой-нибудь знак, но все, что я увидел-были лишь ужас и паника в ее глазах.
«-Я сказал тебе, что Святой Джек-нетерпеливый парень», - прорычал Пеккер. «Ты ведь не хочешь, чтобы…»
Он напрягся, глядя на деревья и прислушиваясь. Мое сердце бешено забилось. Наши спутники, должно быть, обнаружили, что нас схватили. Они где-то там, на подходе, пытаются спасти нас.
Отчаявшись случайно не выдать их, я пристально уставился в землю, будто ничего не слышал, но, в действительности, весь напрягался, прислушиваясь так же внимательно, как Пеккер. Хлопанье крыльев, как будто птицы вспорхнули с насиженных мест. Возможно наша маленькая группа двинулась через подлесок. Разбойники поднялись на ноги.
«-К нам прямо в руки летят голубки пожирнее» - объявил Пеккер.
Прежде чем я успел повернуть голову, преступники исчезли в лесу. Где-то заржала лошадь. Калтропы жаждали новых жертв.
Мы сгрудились у разбойничьего очага в руинах, жадно копаясь в котле ложками из овечьих костей, пытаясь выловить кусочки зайца и потроха каких-то подозрительных птиц. Но я так быстро всё проглатывал, что едва успевал толком их распробовать. Я и не знал, что был настолько голоден. Наконец то, Зофиил пришел в себя, хотя у него, казалось, был слабый аппетит. По лбу пролегла кровавая полоса, и выглядел он еще более бледным и изможденным, чем обычно. Адела вяло обсасывала ножку вальдшнепа, которого Дай недавно держала в руках. Как и Зофиил, она почти не ела.
Ни одна звезда не нарушала своим мерцанием холодный сумрак ночи, лишь зарево костра, освещало лица преступников снизу. Алые языки пламени отражались в их глазах, танцуя словно демоны ада. Пеккер снял клобук, скрывающий его лицо, чтобы поесть, и я увидел причину странного свиста, когда он дышал. Его нос был рассечён надвое вдоль, так, что прямо по центру лица у него располагалась чёрная дырка, с двумя сморщенными кусочками плоти, свисающими по бокам. Глядя на его плотный головной убор, я подозревал, что его уши тоже отрезаны. Он был изуродован на позорном столбе. За что? Срезание кошельков? Содомия? Это был не тот вопрос, который я собирался задать. Я всегда старался скрыть свое прошлое. Настоящее - это все, что вы можете знать о любом человеке, наверняка, и даже это вы увидите урывками, независимо от продолжительности вашего с ним знакомства.
Мертвые ветви деревьев шумели под холодным влажным бризом. Тем не менее, дождь прекратился, но, судя по сгущающимся тучам, ненадолго. Интересно, Родриго, Осмонд и другие разыскивают нас? Они наверняка уже догадались, что что-то не так. Я только молился, чтобы они не пытались идти по нашему следу. В темноте было слишком легко напороться на ещё большее количество калтропов. Мне удалось предупредить Аделу и Зофиила, помалкивать об остальной части нашей компании. Наша единственная надежда уцелеть зиждилась на неведении бандитов, что нас кто-то разыскивает. Я подошел ближе к теплу очага. Рану на моем плече тянуло, но мазь Дай прекратила кровотечение, и боль значительно утихла. Я дрожал, и Дай бросила в костёр ещё одно полено. Благодарно кивнув, я протянул ладони к огню.
«-Разве ты не боишься, что огонь увидят?»
«-Не здесь. Да и кому в голову взбредёт бродить по лесу в такую ночь? Никто не будет рисковать. Слишком боятся, что разбойники перережут им глотку»,- ответила Дай.
Пеккер и Уизли засмеялись. Адела вздрогнула, испуганно оглядевшись по сторонам. Я слишком хорошо знал, что отбило аппетит у нее и Зофиила. Всего в нескольких ярдах от нас лежали окровавленные тела двух монахов, сваленные друг на дружку, их одежды были задраны до пояса, будто смерть застигла их во время занятия любовью. Это забавляло святого Джека, сложившего сию замысловатую конструкцию. Горло им перерезали, сразу же, едва только притащили в лагерь. Как небрежно объяснил Пеккер, они никогда не отпускали монахов: «Они будут верещать об ограблении, едва доберутся до ближайшего города». Поначалу, он решил вырезать им языки и ослепить, но все знали, что монахи изъясняются письменно во время обетов молчания, не отрубать же им руки, в конце концов. И их быстро порешили зараз, проявив милость, словно к раненным собакам.