Колобова отняла тело Дмитрия у Тучковой. На нее смотрели стекленеющие глаза ребенка, в которых застыли страх и боль.
Петруша Колобов бросился во дворец, где в это время обедала Мария Федоровна. Она услышала громкие крики. Страшная догадка пронзила ее мозг.
– Что? – выкрикнула царица.
– Беда. Царевич, играя ножичком, упал в припадке, порезал горло. Перед этим он крикнул, что Осип, Никита и Данила пришли с ножами, чтобы убить его, – прохрипел мальчишка.
Царица отбросила стол, выбежала во двор и бросилась к сыну, которого все еще держала на руках Колобова.
Завидев мать царевича, она закричала:
– Ой, виноватая, не уберегла, не усмотрела.
Но Мария Федоровна набросилась на Волохову:
– Ты и твой сынок Осип убили сына, сговорившись с дьяком?
Под руку ей попало полено. Царица стала бить им няньку.
Церковный сторож Максим ударил в колокол. Грозный набат, извещавший о несчастье, разнесся по городу. Многие угличане побежали к Спасо-Преображенскому собору, оттуда в Кремль.
Прилетели туда и братья Нагие.
Михаил, в последнее время опять начавший пить и сейчас не особо трезвый, схватил Петьку Колобова за шиворот.
– Отвечай, как все было! Да только правду говори, а то удавлю!
– Боярин, я уже рассказал царице…
– Что рассказал? Повтори.
– Перед тем как упасть, Дмитрий испугался сильно.
– Чего или кого он испугался? Не тяни, щенок!
– Осипа, Никиту и Данилу, сына дьяка. Но их во дворе не было.
– Но ты слышал, как Дмитрий назвал их имена?
– Мы все слышали – я, Бажен, Ванька Красенский, Гришка Козловский.
– А точно их не было? – Михаил сдавил шею мальчишки.
– Не видал. Больно мне!
– Тут будь!
Толпа, вбежавшая в Кремль и узнавшая, что погиб царевич, пришла в ярость.
Масла в огонь подлил нетрезвый Михаил Федорович:
– Дружки царевича признались! Дмитрия убили Осип Волохов, Никита Качалов да Данила Битяговский. А послал их дьяк.
Толпа взревела, бросилась на Василису. Появился Осип. Люди накинулись и на него. Он получил несколько увесистых ударов, вывернулся, побежал к храму, где и спрятался. Гнев толпы вновь обрушился на Волохову.
– К Битяговскому на подворье! Там он, Иуда, и сынок его убивец, и все это подлое семейство! – выкрикнул Михаил Федорович.
Дьяк не знал, что произошло в Кремле. В то время Битяговский с женой обедали у себя дома. С ними был священник Богдан.
Заслышав набат, дьяк воскликнул:
– Это что еще такое? Отчего бьют в колокол?
В комнату влетел Никита Качалов.
– Беда, – прохрипел он, задыхаясь.
– Что случилось?
– Царевич Дмитрий погиб.
– Как?
– Не знаю. Горло порезано. У дворца столпотворение, народу сбежалось тьма. Царица сказала, будто царевича убил Осип Волохов, тот сбежал, Василису, может, уже и забили до смерти. Еще…
– В Кремль! – крикнул дьяк.
Качалов так и не успел предупредить дьяка от опасности.
Тогда же в Угличе находились архимандрит Феодорит и игумен Савватий. Они служили обедню в монастыре, прибыли в Кремль и пытались усмирить толпу. Но ярость ослепляет и лишает разума.
Михаил Федорович подбежал к священнослужителям.
– Уйдите, а то и вас!..
Договорить он не успел.
– Хватит! Куда делся Осип? Сюда его! – крикнул кто-то.
– Вроде в храме он.
– За ним!
Толпа бросилась к собору, туда же поспешили и архимандрит с игуменом.
Толпа нашла избитого и испуганного Осипа, выволокла на улицу и потащила в Кремль.
Едва живая Василиса Волохова взмолилась:
– Царица, пощади! Мой сын не виновен, не вели казнить, проведи сыск, умоляю тебя!
Но Мария Федоровна будто не слышала слов бедной матери, указала на Осипа и заявила:
– Вот убийца Дмитрия.
Толпа набросилась на Осипа. Василиса потеряла сознание.
В это время в Кремль явился Битяговский с Качаловым, Данилой и небольшой свитой из верных людей.
Надо отметить, что все происходило быстро, стража была смята толпой. Стрельцы смогли лишь подойти к Кремлю, посадский люд остановил их. Те не знали, что делать. Приказ на усмирение бунта должен был отдать Битяговский, но он находился в толпе. А городового приказчика, который тоже мог это сделать, и след простыл.
Битяговский велел прекратить бить в колокол, но звонарь закрылся на колокольне. Набат не прекращался, поднимал все больше людей.
Тогда Битяговский спрыгнул с коня, бросился к толпе, избивавшей Осипа, и потребовал прекратить самосуд.